недостатки превращают в преимущества. Оценка противника, когда по очереди против меня становились на спарринги его спецназовцы, а я должен был по стойке оценить стиль противника, его уровень мастерства, и принять решение на тактику боя. Принял боксерскую стойку, держится легко и уверенно, передвигаясь на носочках — значит единственный мой шанс — обманное движение, проход в ноги или в позицию для броска, а затем — в партер, где ни один боксер не устоит против удушения или болевого приема. Ага, противник в борцовской стойке, пытается осуществить захват и бросок! Попробуем поработать руками, удерживая дистанцию. Раз-два! Раз-два! Получил! На еще раз! Все-таки зеваю, и чувствую, как мощная энергия отработанного годами броска отрывает меня от земли и поднимает в воздух. Ничего, это не проигрыш! Чем выше мастерство борца, тем сильнее он зациклен на соблюдении всяких правил и ограничений. В полете успеваю захватить за плечо своего противника и втянуть его в энергию броска, добавляя свою собственную и вес своего тела. Иди ко мне, родимый! Имитирую надавливание в глаз большим пальцем руки, что в реальном бою сделало бы меня победителем. При нажиме на глаз или на нос ни одна накаченная боксерская шея не устоит, потому мне удается легко отклонить голову спарринг-партнера назад, и пока он не успел ничего сообразить — успеваю оплести его голову своей ногой, опрокидывая назад, при этом, не выпуская кисть противника и заканчивая банальнейшим болевым на руку. Спецназовцы улыбаются, одобрительно поглядывая на меня. Я понимаю, что они поддаются, работая не в полную силу, но гордость и вера в собственные силы охватывает меня…
Интересно было наблюдать за тренировками спецназовцев. В большинстве своем они приходили в подразделения, уже обладая довольно высоким уровнем мастерства рукопашного боя, имея различные разряды по бойцовским видам спорта. Здесь их выучка доводилась до требуемого уровня с учетом выполняемых задач. Но главное внимание уделялось работе в группах. Собранные вместе отличные спортсмены, стрелки, гимнасты, могут так и остаться группой спортсменов. Спецназ — другое дело. Это единая команда, боевая семья, которая профессионально и психологически настроена на решение любых поставленных перед нею задач, в любой обстановке, не считаясь порой с потерями и своими жизнями. Каждый жил с четким осознанием того, что выполнение профессионального долга может забрать твою жизнь ради выполнения поставленной задачи. Каждый был готов пожертвовать собой…
Они нарабатывали слаженность в группах по два, три, четыре и более человек. Они понимали друг друга с полуслова. Смотришь — пошли работать по зачистке здания две «двойки», но если необходимо, эти две «двойки» мгновенно перетекают в одну «четвертку». Изменение ситуации — один остается на прикрытие, а слаженная и сработанная «тройка» зачищает подозрительную квартиру…
Сказка не может продолжаться вечно… Моряки так и говорят, что за белой полоской следует черная… Затем белая… Потом опять черная — и так до самой смерти. Бывает, что черная полоска гораздо шире предыдущей белой. Как в поговорке — «пришла беда — отворяй ворота»…
Беды не было. Пришел дембель, которого каждый солдат дожидается с нетерпением. Только не я. Что ждало меня дома, я не знал. Ни друзей, ни подруги, ни нормальной семьи, никаких перспектив на будущую работу… «Без флага и без Родины»… Путник вызвал меня к себе. Перед ним на столе лежали мои документы.
— Ну, что решил? — внимательно взглянул мне в глаза, — Какие планы?
Я вздохнул, и отвел взгляд.
— Я лучше бы остался, товарищ капитан…
— Лучше бы… — сморщился он, — Не могу. Сам понимаешь. Если останешься на контрактника, и то к нам не попадешь. И смысла в этом не вижу. Значит, планов нет?
— Нет, — обиженно буркнул я себе под нос.
— Могу посодействовать с трудоустройством. Но — только в Москве. Сослуживец у меня там, охранной фирмой заведует. Кое-чему ты научился, кое-что умеешь… Но самое главное — верю я тебе. И могу походатайствовать. Пойдешь? Или подумаешь?
Думать было не о чем. Это был, какой-никакой шанс на будущую жизнь…
Глава 7
Москва златоглавая. Зажратая. Сверкающая сытым лоском от проступающего через зажиревшую кожу сала. Отвращение к этому самодовольному городу охватило еще при въезде в «дорогую мою столицу». После жизни в провинции я не мог относится к ней по-другому. После службы в Чечне тем более…
Незадолго до Москвы в купе подсел недокормыш-студентик, который, узнав, что я еду из Чечни после службы, с умным видом начал учить меня жизни. Что оказывается он — не дурак, и никогда не будет служить в нашей армии. Что она такая плохая. Что там дедовщина. Что он — смог бы в ней за себя постоять, но не захотел служить. Ему было жаль меня. Мне его не было жаль. Сначала возникло желание набить ему морду, которое пропало с мыслью о том, что зачем обижать обиженного богом. Поэтому я молчал, размышляя о своей судьбе, а он все рассказывал о своей любви к России, о том, что он станет выдающимся юристом и прочую чушь, свойственную трусам-паразитам нашего общества.
Друг Путника меня ждал. В его небольшом уютном кабинете на подоконнике одиноко стоял цветок молочая, своим хрупким видом навевая мысли об аристократичности характера хозяина, и в то же время показывая колючками, что он готов ужалить любого, кто попытается его тронуть.
— Так вот ты какой, Шиза? — насмешливо уставился на меня взгляд его зеленых глаз. С легкостью вытащив свое стокилограммовое тело из кресла, он вышел из-за стола и подал руку. Рукопожатие было сильным и жестким, сразу снимающим все вопросы о том, кем ранее был этот человек. Явно, что в кабинетах он стал рассиживать не так давно.
— Я вас не устраиваю? — в лоб поставил я вопрос.
Он расхохотался.
— Молодец! А ты без комплексов! Если честно, приди сам ко мне устраиваться на работу — не стал бы даже разговаривать. Но Путнику я верю. И даже не буду тебя проверять. Беру сразу. Рекомендация Путника говорит о том, что «товар» ты стоящий, цены немалой… Все остальное зависит от тебя лично. Сможешь работать, значит, будешь работать. Путник сказал, что ты волк-одиночка, в команде не любишь работать. Есть тут одна работенка. У олигарха сыночка охранять. Вроде бы и угрозы никакой нет, а по статусу положено. По кабакам да вечеринкам за ним шататься, чтоб никто не обидел. А чертенок с характером, специально телохранителя подставляет, то убежать пытается, то подстроить что-нибудь. Прикалывается так. Если справишься — две штуки баксов в месяц. Не справишься — поедешь домой. Все документы на оружие и охранную деятельность сделаем за три дня. Послезавтра — на беседу с работодателем. Ферштейн?
Я кивнул. Все понятно…
Начальник службы безопасности оглядел меня и в его взгляде промелькнуло удивление и недоумение от моего внешнего вида. Явно было, что он ожидал увидеть что-либо наподобие Шварцнеггера, а тут какое-то чудо ростом ниже среднего, по лицу которого проскакала вся конница Буденного, в костюме, который, хоть и стоил треть будущей зарплаты, сидел на мне как джигит на ишаке. Выучка удержала его эмоции при себе, и он сделал приглашающий жест рукой:
— Проходите, Валерий Афанасьевич ждет вас.
Глава крупной корпорации был невысокого роста, взгляд карих глаз был внимателен и быстр, оценку мне дал мгновенно, но прочитать я ничего не успел. Свои эмоции и чувства скрывать он умел.
— Мы изучили ваши рекомендации и приняли решение принять на работу. Испытательный срок три месяца. Остальное вам расскажет Сергей Викторович, ваш непосредственный начальник, — кивнул он на начальника службы безопасности, давая понять, что разговор окончен.
