Глава девятая
Ферма встретила нас поросячьим повизгиванием. Ваня ахнул
- Вот это да!
Хозяин фермы, высокий худой старик, разъяснил:
- Таких у меня четыре пары. Один из них даже имеет золотую медаль. Настоящую.
- Он буржуй, - шепнул мне Женя и, глядя на старика фермера, пнул хряка. Но тот и ухом не пошевелил.
Я подошел еще ближе к изгороди и кинул кусочек палки под нос борову. Он резво схватил ее зубами и, уставив на меня свои белесые глаза, стал чавкать и за какую-нибудь минуту сожрал палку, похрустывая. Тогда Ваня быстро опустил руку в карман, оглянулся по сторонам и сунул круглый хлебный серенький шарик в рот хряку. Тот ухватил шарик зубами, пожевал немного и со слюной вывалил себе под ноги. Я хлопал глазами: палку сожрал, как конфетку, а то, чем угостил его Ваня, есть не стал.
Фермер показал нам чистеньких овец, гладких, сытых коров и наконец повел в подвал, где каждому вручил по бутылке фруктовой воды.
Шипучий кисло-сладкий напиток всем понравился.
Ребята попросили добавки и выпили еще по бутылке. Тут Федотов посмотрел на часы:
- Пора домой.
Обратно шли через лес. Приметив небольшую зеленую лужайку, Федотов разрешил нам немного поиграть. Мы разбрелись среди сосен.
Неожиданно кто-то воскликнул:
- Белка!
Белка сидела на ветке и лапками мыла рыжую мордочку. Ребята на миг сбились в кучу.
- Какая красивая! - вздохнул Ваня. - Белочка, иди к нам. Мы тебя не обидим. Будешь жить у нас.
Но белочка только посмотрела на нас глазками-бусинками, махнула хвостиком и прыгнула повыше.
- Чего стоите? Ловите ее! - закричал воспитатель. - Хватайте за рыжий хвост! - и громко расхохотался. - Кто смелый, лезь на дерево!
Прыгнув на соседнее дерево, белочка не рассчитала, упала на траву. Женя схватил ее и, прижимая к груди, ласково замурлыкал:
- Не бойся, тебе будет у нас хорошо!
Ребята сгрудились вокруг счастливца:
- Покажи!
Но Женя посадил зверька за пазуху, прикрыл от посторонних глаз.
- Потом. Пусть успокоится.
- Дай-ка, - протянул руку воспитатель.
- Я поймал, белочка моя! - насупился Женя и отступил назад.
- Что-о-о? - Федотов как бы шутя, с усмешечкой, взял у Жени белку. Перед нашими глазами мелькнуло пушистое тельце. Воспитатель ухватил белку за задние лапки и секунду выжидательно смотрел на мальчишек. В следующее мгновение он сделал резкое движение и разорвал зверька. Теперь это уже была не белочка, а два окровавленных трепещущих лоскута.
У меня перехватило дыхание. И ребята широко раскрытыми глазами смотрели на Федотова.
- Чего уставились? - хмуро сказал он. - Вот так будет с каждым из вас, если попадете в руки НКВД. За науку, между прочим, вы должны сказать мне спасибо. Да и кто, кроме меня, о вас позаботится?
Спрятавшись в зарослях акации, мы решали, как нам теперь быть.
- Ну и жизнь, - подавленно шептал Витя. - Тут смерть по пятам ходит, да и дома, если вернемся, не известно, что будет.
- Чего раскис? - перебил его Ваня. - Думаешь, наши не поймут, не разберутся, что к чему?
- Ты, Витька, небось забыл, как в Касселе клятву давал!
- Ничего не забыл!
- Тогда не хнычь. Неужели не понятно, что фрицы у нас слабину ищут? Запугивают они нас, вот что!
- Тебе, может, все понятно, а мне не очень. Выходит, я сразу должен податься к своим и сказать: «Я, Павел Романович, такой-сякой, у немцев по компасу учился ходить, в разведчика-невидимку играл и, как бы между прочим, около сорока дней водил фрицев за нос и вдобавок кашу ихнюю ел!» Да никто же мне не поверит! Вы, пацаны, как хотите, а я поначалу сбегаю домой, к мамке, а уж потом пойду в НКВД. Витя Корольков сказал:
- Я домой не пойду. В Красную Армию подамся.
- А я первому
Прошло еще два дня. Учебные тренировки в поле не проводились. Немцы словно бы махнули на нас рукой и даже разрешили большую часть времени, отведенного на военно-спортивные игры, проводить, как мы сами хотели.
За это время у меня на ноге открылось небольшое отверстие - свищ. Я с трудом скрывал хромоту. Однажды вместе с ребятами отправился на озеро. Но чего мне стоила эта прогулка! Я собрал все силы, стиснул зубы и старался не хромать. Шел медленно-медленно. Невыносимая боль остановила меня на полпути. Я сел возле ручейка, журчащего в нескольких метрах от дороги, и опустил больную ногу в холодную воду. Женя, заметив, что я отстал, вернулся, участливо спросил:
- Здорово болит?
Я вытащил ногу из воды.
- Теперь немного полегче.
- Да у тебя кровь! - испуганно воскликнул он и растерянно посмотрел на меня. - Что делать-то будешь?
- Не знаю. Иди к пацанам.
- А ты?
- Посижу немного, отдохну, потом притопаю. Женя побежал к озеру.
И тут я вдруг увидел приближавшегося ко мне младшего инструктора Таболина. Он шел со стороны особняка. По-честному, я растерялся: никогда не думал, что снова встретимся. Сейчас он увидит мою ногу и тогда… тогда фрицы узнают про мою беду. С разбитой-то ногой разве я им нужен? Ясное дело: убьют и бросят в помойку.
Натянув на ногу ботинок, я встал. Боль несколько притупилась. Сделав несколько шагов, я оказался лицом к лицу с Таболиным. Он протянул мне руку:
- Ну, здравствуй!
Я отпрянул в сторону, оступился и невольно вскрикнул.
- Что у тебя с ногой?
Он уже поднял мою штанину и внимательно, чуть нахмурившись, стал осматривать рану.
- На летном поле, когда прыгали, расшиб, - признался я и дрожащим голосом стал уверять: - Это ничего, заживет. На мне быстро болячки заживают…
- Подожди меня здесь, никуда не уходи, - сказал Таболин и исчез в кустарнике.
Вскоре он вернулся, достал из кармана пузырек с какой-то жидкостью, смазал мне рану, перевязал и вдруг ни с того ни с сего спросил:
- Ты - пионер?
С языка у меня чуть не сорвалось: «Конечно!» Но я вовремя спохватился и замотал головой.
- Так я тебе и поверил, - сказал Таболин. Он закурил и, время от времени поглядывая на меня,
