хочет переговорить с вами!
В полумраке высокая фигура в черном проскользнула мимо нее к письменному столу, на который она положила трубку, и ей показалось, что мир разлетелся на мелкие кусочки. Внутренний голос пытался убедить ее, что все объясняется игрой света — кабинет был погружен в темноту, за исключением небольшого светлого пятна, отбрасываемого настольной лампой.
Громкий голос, который звучал из коридора, не затронул в ней никаких струн, но когда гость мягко, с легким раздражением заговорил по телефону, ей отчетливо вспомнились эти интонации.
— Это великолепно, Роналд, — я здесь, а ты там!.. Нет, я не видел матушку; я только что вернулся из Австралии и… о'кей, о'кей… Говори!
Слушая Роналда, он рассеянно обводил взглядом кабинет, и его глаза случайно остановились на Эстелл, неподвижно стоявшей в нескольких шагах от двери.
— Черт возьми, ты отлично знаешь, для чего я здесь! — неожиданно взорвался он. Отвернувшись от Эстелл, он понизил голос. — И я не собираюсь играть роль инструктора для какой-то студентки, которую ты взял под свое крыло!
Хотя Эстелл не могла видеть лица гостя, она представила его себе до последней черточки: отдающую синевой черноту его взлохмаченных волнистых волос, брови, изящно изогнутые над голубыми глазами с тяжелыми веками и густыми ресницами, красивый аристократический нос, большой, четко очерченный рот, интригующе жесткий и сексуальный, — лицо незнакомца, который однажды ночью безраздельно владел ее телом в упоительном безумии восторга.
— О'кей, Роналд, ты убедил меня, — сказал он неожиданно мягко и почти с любовью. — Нет проблем — просто я пересек несколько часовых поясов и едва держусь на ногах… Все, что мне нужно, — это пара блюд от миссис Уэрт и какая-нибудь постель, чтобы отоспаться.
Эстелл почувствовала слабость в ногах. Постель… прохладные льняные простыни, соскользнувшие с блестящих, охваченных страстью тел и лежащие бесформенной грудой на полу…
— Может быть, тебе стоит сказать ей об этом самому? — Полные иронии слова остановили поток сумасшедших мыслей Эстелл. — Ладно, ладно, я сам… Не беспокойся, Роналд! Передавай привет матушке, когда увидишь ее… Нет, она ничего не знает; я расскажу ей, когда вернусь.
Он положил телефонную трубку, затем устало провел руками по лицу, прежде чем посмотреть на Эстелл, которая стояла там, где ее застало появление Стивена, в оцепенении, вызванном частично страхом, а частично — неверием в реальность произошедшего.
— Привет, Эстелл! Я Стивен. Полагаю, это то самое место, с которого мы должны начать! — тихо проговорил он охрипшим от усталости голосом.
Боже, потрясенно думала Эстелл, он предлагает сделку… предлагает забыть об их встрече. Ей хотелось протестовать, но она стояла как завороженная, пока он, словно в замедленной съемке, двигался в ее сторону с протянутой рукой.
Она судорожно думала, как защититься от шока его запоздалого узнавания, и с трудом осознала, что его холодная рука лишь торопливо и коротко пожала ее руку. То, что она спокойно подала ему эту руку, было выше ее понимания.
— Забудьте все, что я говорил Роналду, — начал он, и знакомые вкрадчивые интонации, как интимная ласка, опутали ее, то ли пытаясь прощупать, то ли грозя разоблачить секреты, признание которых казалось ей равносильным смерти. — Все это ерунда, кроме одного — я устал как собака.
Это состояние было знакомо Эстелл: неудивительно, что память на время могла отказать ему. То, что он действительно мог не узнать ее, вдруг показалось ей почти таким же невозможным, как и эта новая встреча с ним — после той, единственной, три года назад.
— Впрочем, без разговора нам, видно, не обойтись, — пробормотал он, когда взгляды их на секунду встретились. Выражение его глаз мгновенно вселило в нее уверенность, что он помнит ее. — Я явно расстроил вас!
— Почему вы так решили? — Спокойный, рассудительный тон был неожиданностью для нее самой. Казалось, говорил кто-то другой, и впору было оглядеться в поисках третьего лица.
— Ладно, Эстелл, теперь вы расскажите, в чем тут дело. Даже если все совершалось в тайне от вас, то вы все равно могли бы вмешаться и сказать мне хотя бы слово.
— Я бы выглядела глупо, пытаясь завязать разговор с вами в то время, когда вы беседовали по телефону с Роналдом, особенно если учесть, что вы были заняты этим с момента вашего появления! — Она чуть не окончила все невнятной скороговоркой, изумленно подумала Эстелл, и все же ей удалось взять себя в руки и вернуться к главной, по ее мнению, теме: — Но вы правы — нам нужно поговорить!
— Вы не возражаете, если мы сделаем это за кофе? — спросил он, и осевший голос вновь выдал его усталость.
— Разумеется нет! — воскликнула она, и ее решимость вдруг испарилась. — Я приготовлю что- нибудь… И потом, мы должны решить, в какой комнате вы будете жить, хотя я не представляю, где у профессора находится постельное белье и все такое…
— Не беспокойтесь, я знаю, — тихо проговорил он, и на его губах появилась легкая улыбка. — Здесь еще сохранилась моя комната, хотя прошло много времени с тех пор, как я пользовался ею.
Когда они шли на кухню, ноги у Эстелл дрожали, а в голове мелькали непристойные мысли, которые она безуспешно старалась подавить.
— Боже мой, ничего не изменилось, — тихо, словно про себя, проговорил Стивен. Он внимательно оглядел огромную комфортабельную кухню, прежде чем упасть в одно из кресел, не снимая пальто.
— Какой кофе вы любите? — спросила Эстелл, удивляясь тому, что еще способна соображать.
— В два раза крепче того, который пьет Роналд, — ответил он со сдавленным смешком, который словно обволок ее теплом и заставил потерять самообладание. — Но вы вовсе не обязаны делать это, — добавил он, поднимаясь. — Я еще в состоянии приготовить кофе.
— Не надо, не вставайте — вы выглядите очень усталым! — воскликнула Эстелл. — Давайте ваше пальто, я повешу его.
Ее ужаснуло то, что она решилась вслух предложить ему хоть что-то снять с себя; ее неуправляемое воображение, не переставая, освобождало его от одежд, рисуя образы золотистого обнаженного тела, прекрасного, как у греческого бога.
— Я еще не готов с ним расстаться, — тихо проговорил он. — Мое тело, как и моя голова, пока не адаптировались к новым условиям: меня немного знобит.
— Может быть, вам следует принять ванну? — проговорила она с предательской ноткой сочувствия в голосе, передавая ему большую кружку кофе. — Добавить молока или сахара?
— Нет, спасибо, так хорошо.
Эстелл налила себе кофе и медленно пошла к холодильнику за молоком, пытаясь разобраться в хаосе мыслей. Проявленное ею сочувствие раздражало ее, хотя у нее и не было причин чувствовать антипатию по отношению к нему… кроме, может быть, уязвленной гордости. Как он мог сразу же не узнать ее после ночи, проведенной вместе?
Долив молока, она села с кружкой напротив него.
— Мы могли бы сразу перейти к сути вопроса, — сказала она. — Очевидно, я не подхожу для работы, которая…
— Роналд сказал, что подходите, — холодно прервал он ее, — и вы, должно быть, тоже так считаете, иначе почему бы вы оказались здесь?
— Я здесь потому, что студент, которого поначалу в качестве ассистента выбрал профессор, в последнюю минуту исчез. Не знаю, что говорил вам Роналд, но, если быть откровенной, после окончания университета я и близко не подходила к лаборатории и поэтому вряд ли смогу быть полезной такому большому боссу, как вы.
— Послушайте! Мы говорим здесь лишь о препарировании растений, а не о том, кто я и что я! — нетерпеливо воскликнул Стивен. — И какая разница, кому вы будете ассистировать, — какому-то парню из компании или ее руководителю?
— Простите мою наивность, — резко ответила Эстелл, — но я не понимаю, почему глава такого огромного концерна, как «Вентворт компани», должен заниматься этим лично?
— Не говорите мне, Эстелл, что вы никогда не уступали прихоти!
