имел права являться сюда сегодня и вновь вторгаться в ее жизнь. Это нечестно!
Он должен заплатить за это. Она заставит его заплатить.
Она не постучала, решительно войдя внутрь. Роджер уже вышел из душа и почти полностью оделся. Он выглядел весьма сексуально в расстегнутой рубашке, обнажавшей его лоснящуюся загорелую грудь.
В его глазах отразилось неодобрение столь внезапному вторжению.
— Уверен, мама учила тебя стучать, прежде чем входить в комнату джентльмена, — саркастически заметил он, заправляя рубашку и брюки.
— Да, учила, — парировала Линда. — Я попомнила об этом в следующий момент после того, как вошла.
Он подавил раздражение, его синие глаза потемнели.
— Ищешь повод поссориться со мной, Линда?
Да, явилась ей безрассудная, но совершенно искренняя мысль. Потому что если я этого не сделаю, то упаду к твоим ногам и признаюсь, что еще люблю тебя!
Линда отвернулась, чтобы Роджер не увидел смятения на ее лице. О Господи, это не могло быть правдой. Это не должно быть правдой. Но это было так…
Она снова обернулась к нему с рассеянной улыбкой. Голова кружилась, и она не знала, как себя вести. Может, и впрямь попытаться обольстить его? Эта мысль показалась вдруг вполне реальной.
Впервые в жизни Линда хотела, чтобы Роджер вел себя как бессердечный совратитель, каким его всегда изображали. Потому что в ее распоряжении мало времени. Разумеется, через день или два он вернется в Брисбен. Такой шанс может больше не представиться. А вдруг все, на что она может рассчитывать, — это лишь сегодняшняя ночь.
— Правда, гадко с моей стороны? — произнесла девушка, стараясь придать улыбке истинно обольстительный оттенок. — Я просто дразнила тебя. Вот выпивка. Дэн просил принести тебе виски с содовой.
Она протянула ему стакан, затем опустилась на край кровати, игриво скрестив ноги.
— Так что же заставило твою жену тебя бросить? — спросила она улыбаясь. — Ты снова стал плохим мальчишкой, Роджер?
Одна часть ее существа желала, чтобы oн был очень плохим мальчишкой. Другая же хотела, чтобы он отрицал измены, признался, как изо всех сил пытался сделать их брак удачным, но не смог, поскольку никогда по-настоящему не любил свою жену. По-настоящему он любил другую. Девушку по имени Линда.
Он внимательно посмотрел на ее ноги, отхлебнул виски, поморщился, потом поставил стакан на туалетный столик. Все еще не говоря ни слова, он достал щетку и стал причесывать перед зеркалом свои шелковистые, еще влажные белокурые волосы. Линда заворожено смотрела, ненавидя эти послушные локоны. Ей хотелось вцепиться в них, Притянуть его голову к себе и впиться губами в его рот.
Сладкая дрожь пробежала по телу девушки. Она никогда не думала, что способна на подобные чувства, на такую бешеную страсть. Ее пугали последствия. Что, если в постели Роджер окажется столь же бесподобен, как она себе представляла? Как она сможет потом с ним расстаться?
Внезапно она осознала, что он смотрит на нее в зеркало. Не на ее ноги, а в ее глаза.
— Почему тебя так интересует моя личная жизнь? — спросил он.
Она пожала плечами с наигранным безразличием.
— Просто любопытно, вот и все. Дэн всегда говорил, что твой брак долго не продлится.
Обернувшись, он поднял брови.
— Да ну? А он объяснил почему?
— Смею предположить, он думал, что человек, избранный «Супержеребцом года», не очень-то подходящий материал для хорошего мужа.
Роджер застыл, потом медленно покачал головой и вздохнул.
— Старина Дэн, — произнес он сухо. — А я то считал его другом.
Линду задела эта скрытая критика в адрес ее брата.
— Дэн действительно твой друг, — набросилась она на Роджера. — Если же твой брак потерпел неудачу, ты сам виноват.
— О да, Линда. Я действительно виноват. Я совершил большую ошибку, женившись на Синди.
— Надеюсь, это не упрек в адрес собственной жены?
— Я не упрекаю никого, кроме себя.
— Так вы серьезно решили развестись? — спросила Линда, ненавидя себя за то, что так отчаянно хочет знать правду.
По большому счету, какая ей разница? Роджер здесь только на одну или две ночи, потом он вернется в Брисбен, в свой мир тщеславия и таких женщин, как Синди.
— Никакой надежды на примирение? — повторила она, надеясь, что это прозвучит небрежно.
— Никакой, — раздраженно бросил он, сделав еще глоток виски и снова сморщившись как от боли. — Черт, Линда, чего Дэн сюда намешал? Это так крепко, что может свалить быка.
— Дэн тут ни при чем. Это я приготовила. Думаю, тебе необходимо расслабиться.
— Ты права. Но не таким образом. Он поставил стакан на место.
— Итак, скажи мне, Линда, дала ли тебе жизнь все то, чего ты хотела? И где тот пылкий молодой человек, ожидающий тебя внизу, чтобы заключить в любящие объятия?
В этот момент Линда пожалела, что не положила мышьяк в его стакан.
— Пока еще нет, — ответила она с холодной высокомерной улыбкой. — В настоящее время я нахожусь в стадий выбора. Мне ведь только двадцать четыре, И не так много времени прошло с тех пор, как я окончила университете. Мне нужно взвесить все за и против, прежде чем изменить свою жизнь. Хотя теперь я вижу, что некоторые вещи — и некоторые люди — никогда не меняются.
И она бросила на Роджера мрачный взгляд.
— Слушай, давай оставим эти дурацкие колкости, ладно? Сегодня день рождения Дэна, и, насколько я знаю твоего брата, внизу должны быть музыка и танцы. Немного музыки и танцев мне бы не помешало.
Взяв Линду за руку, он притянул ее к себе. Она слегка покачнулась, и тогда другой рукой он поддержал ее, обняв за талию. Ее зеленые глаза удивленно округлились, а Роджер смотрел на нее откровенно циничным взглядом.
— Не смотри так удивленно, Линда, — протянул он. — Разве не такого поведения ты ждешь от бессовестного повесы вроде меня? Это всего лишь приветственный поцелуй, который ты сама предлагала.
В панике Линда отвернулась от его приближающихся губ.
— Не надо, Роджер, — пробормотала она сквозь зубы. — Я принимаю приветственные поцелуи только в дверях, а не в спальнях. — Но он уже взял ее за подбородок и грубо повернул лицом к себе.
— Нет, — попыталась крикнуть она, но голос ее потонул в его поцелуе.
Память и вправду способна затемнять разум, сконфуженно подумала Линда; губы Роджера жадно сомкнулись с ее губами. Она говорила Маделейн, что когда-то его поцелуй унес ее на небеса. Или она ошибалась, или все сильно изменилось. В тех губах, что стискивали сейчас ее губы, не было ничего небесного. Это был сущий ад.
Но все переменилось прежде, чем Линда успела подумать, какой дурой была, воображая все эти годы, что любила его. Пальцы, сжимавшие ее подбородок, внезапно скользнули по ее шее. Другой рукой Роджер нежно взъерошил ее волосы на затылке. И его губы уже не сдавливали ее рот, словно тиски.
И тогда, когда она облегченно вздохнула и почти расслабилась, его язык медленно двинулся в глубину ее рта.
Он проникал глубоко, затем отступал, снова возвращался, соединяясь с ее собственным языком в эротическом танце, который длился, целую вечность.
Линду захлестнула волна наслаждения, затмевающего все, что она испытывала прежде. Оно проникало в самые глубины ее существа, в каждую клеточку тела, в каждый нерв. Она всегда мечтала об этом — оказаться в объятиях Роджера, губы к губам, тело к телу. Линду кольнула мысль, что, лишь по- настоящему отдавшись Роджеру, она поймет, что такое любовь.
