— Верди, мальчик мой, андроиды не всегда были такими валухами. Когда-то в древности, когда мы называли их синтеттами, они учили нас, интари, искусству любви. Если ты хочешь, чтобы твой жестяной друг был счастлив, я могу сделать так, что он не будет отличаться от обычного человека ничем, кроме того, что в его башке будут фурычить крошечные кристаллики, а не та овсяная каша, которую люди называют мозгами. Тебе стоит только приказать мне сделать это.
В разговорах с Нэксом и Бэкси меня больше всего бесило, порой, то, что они всегда пытались выставить меня каким-то замшелым рабовладельцем. Поэтому и в тот раз я тотчас запустил в монитор Бэкси подушкой и сердито рявкнул:
— Бэкси, заткнись во имя девственности Матидейнахш! Я терпеть не могу твоей дурацкой почтительности. Тоже мне рабыня нашлась. Если ты можешь сделать так, что когда в очередной раз в спальню Микки просочится маркиза Инейра и он вдует ей так, что её придётся отдирать от спинки его кровати клещами, я буду просто на седьмом небе от счастья!
Добрая мамочка Бэкси вздохнула и тихо сказала:
— Верди, сделать это не сложно. Мне только нужно будет провести кое-какие исследования. Сам понимаешь, мальчик мой, в нашей базе информации есть множество пробелов, но это пустяки по сравнению с тем, как на такое поведение Микки посмотрят галанцы и особенно Сорки. Прежде, чем я передам нашему бравому вояке всю информацию, необходимую ему для полной реконструкции, ты должен поговорить с императором и добиться от него разрешения.
С Сорки я поговорил ещё вчера вечером и его величество пришел в восторг только при одной мысли о том, что он сможет вместе с Микки подпаивать баб и укладывать их в койку. У него был весьма своеобразный взгляд на мужскую дружбу, а мой бывший напарник, явно, уже стал его закадычным корешом и правой рукой в делах отнюдь не государственных. Кажется, при дворе снова пышным цветом расцвёл самый махровый феодальный фаворитизм. Поэтому, когда я услышал от Микки слова о счастье и второй жизни, то сразу же сказал:
— Эй, старина, дай мне слово, что ты не станешь серчать на меня за то, что я подглядывал за тобой в замочную скважину. — Не дожидаясь его ответа, я продолжил — Сам понимаешь, мне очень важно знать, как ты устроился в новой жизни и как к тебе относятся галанцы. Ну, в общем Бэкси сейчас работает над тем, чтобы ты смог обзавестись нормальным человеческим телом. Как она собирается это сделать я не знаю, ведь все реаниматоры на дух не переносят, когда кто-то пытается засунуть внутрь а-человека. Эта сволочная машина, видимо, не хочет, чтобы её путали со слесарной мастерской. Кажется, мамочка Бэкси намерена каким-то образом вправить мозги медицинской машине, да, и тебе заодно. Я полагаю, что она намерена написать чертовски сложную поведенческую программу для тебя и всех твоих потомков. Такую, благодаря которой все а-люди Галана смогут стать теми, кем они были в глубокой древности, — учителями простых людей по части искусства любви. Ну, как, Микки, тебя устраивает такая перспектива? Я рассказал об этом Сорки и он пришел в восторг, но я всё же советую тебе прежде, чем ты займёшься собой, испросить у него на это разрешение по всей форме.
Микки минуты две молчал, а потому, уже пролетая над океаном Талейн, чуть слышно прошептал:
— Святой Станислав, неужели я и мои дети будем точно такими же, как а-люди древней Терры?
Я насмешливым голосом поправил его:
— Бери больше, Микки, ты и твои детишки будете точно такими же, как синтетты Интайра. Хотя я знаю об этом мире всего ничего, они, судя по некоторым замечаниям Нэкса и Бэкси, были существами куда более высшими, чем мы, ничтожные, самовлюблённые и эгоистичные людишки. Так что мне будет очень приятно вернуться на Галан через год и посмотреть на то, каким вы его сделаете.
Во дворец мы вернулись даже раньше, чем обещали. Там во всю шло приготовление к очередному этапу свадебных торжеств. Сорки, Нэкс и Бэкси сидели на тронообразных креслах в зале приёмов и одаривали гостей, число которых, похоже, утроилось за последнее время, подарками просто сказочной роскоши. Они, словно бы состязались в том, кто кого переплюнет и хотя к услугам императора была предоставлена государственная сокровищница, трюмы 'Молнии' были ещё достаточно полны, а потому Сорки, явно, проигрывал моим посаженным родителям.
Галактические координаты:
М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;
L = 52877,39437 СЛ;
Х = (-) I 724,50003 СЛ;
Стандартное галактическое время:
785 236 год Эры Галактического Союза
20 декабря, 11 часов 28 минут
Поясное планетарное время:
Месяц иззан, 05 число, 12 часов 00 минут
'Молния Варкена', ведомая твёрдой рукой Нэкса в прямом, а не переносном смысле, как это бывало ранее, менее чем за семь минут доставила нас с Рунитой и тысячами пассажиров на борту к заливу императора Рилквида. В Роанте было в это время двенадцать часов дня, но над Галанардизом стояла кромешная тьма. Небо было затянуто тучами, дул сильный порывистый ветер, а температура за бортом была тридцать семь градусов ниже нуля по стандартной шкале. На этом бесхозном континенте такое случалось не часто. Это было лёгким морозцем для меня, но вызвало ужас у Сорки и нескольких десятков галанцев, находящихся в навигационной рубке. Бэкси, Нэкс и Микки, сидевший в кресле оператора связи голым по пояс, относились к этому, как к неизбежному, а потому помалкивали, я, откровенно говоря, вибрировал и лишь Рунита была абсолютно спокойна и невозмутима. Её, явно, совершенно не пугала ни ночная темень за кокпитом навигационной рубки, ни ураганный ветер, ни лютый мороз.
Моя жена уже была одета в свадебный кимон, целиком изготовленный из золотой канители, платины, бриллиантов и керальских огневиков. Наряд этот весил без малого полцентнера, был невероятно жестким и неудобным, а потому гораздо больше походил на рыцарские доспехи, нежели на обыкновенное свадебное платье невесты. Увы, но такова варкенская традиция и наряд варкенской невесты должен быть роскошным, богатым, но жутко неудобным и тяжелым. Рунита в нём не могла даже толком сидеть, а потому просто прислонилась к подлокотнику командирского кресла, в котором сидела Бэкси, одетая в длинное бальное платье с глубоким декольте.
Мамочка Бэкси обняла Руниту за талию и, держа её за руку, что-то тихо говорила ей. Моя жена сосредоточенно кивала головой и так же тихо отвечала ей короткими фразами. В отличие от наших гостей, одетых очень нарядно, — мужчины были в черных смокингах, а дамы в бальных платьях, я был облачён в одну только белую тунику жениха, под которой на мне была надета белая полотняная набедренная повязка-ихон. На лёд я должен буду выйти в одном ихоне, а наш годойон Микки босиком и в одних только широченных фиолетовых шальварах-годолайтарах, подпоясанных широкими поясом из некрашеной кожи скального прыгуна, богато расшитом золотом, драгоценными камнями и увешанным различными кривыми барабанными палочками-ойтонами. Таков был традиционный варкенский наряд барабанщика-годойона в любом клане.
Микки держал в руках здоровенный семигранный барабан-годо, гранёный корпус которого был покрашен в ярко-синий цвет, а все металлические части блестели позолотой. Если приглядеться к синему годо повнимательнее, то было видно, что его лак покрыт тонкой сеточкой кракелюр, словно старинная картина. И это не мудрено, ведь этому барабану было уже добрых тридцать тысяч лет и потому я над ним так трясся. Наш славный годойон Микки прижимал барабан к своей груди так трепетно и нежно, словно он был круда клана Мерков Антальских. Даже Сорквику он не позволил прикоснуться к синему годо, сердито буркнув, что расстроить этот инструмент способен любой дурак, а вот вернуть ему прежнее звучание сможет далеко не каждый и он не намерен долбаться с барабаном-годо несколько часов прежде, чем он снова станет звучать так, как надо.
