Сорквик насупился, но дулся не более пяти минут, так как Нэкс приволок ему пластиковую погремушку точно такого же вида, на которой я давал побарабанить всяким любителям ритуальной варкенской музыки. Пожалуй, нужно родиться варкенцем для того, чтобы понять разницу между грохотом этого пьезоэлектрического чудовища и настоящим пением барабана-годо, от которого душа то уходит в пятки, то выпрыгивает наружу. В Микки, похоже, после того, как в роботехнической лаборатории изготовили его поликристаллический мозг, вселилась душа какого-то варкенского круда, которую Великая Мать Льдов послала обратно в мир людей. Когда я рано утром заглянул на свой корабль, то услышал как он репетировал и сразу же понял, что он прирождённый годойон, которого обстоятельства рождения заставили стать боевым робопилотом.
Не выпуская посадочного шасси, Нэкс подвесил 'Молнию' на антигравах в самом центре выбранной нами льдины и зажег все прожектора. Настала пора нам с Рунитой выйти на лёд и завершить наше варкенское бракосочетание церемонией запечатления, — архоматейдом. Я поднялся из кресла первым и поклонился своим посаженным родителям, которые должны были вывести меня из корабля на лёд. Затем встала Рунита и поклонилась Сорквику. Император взял её под руку и степенно повёл к выходу, хотя ему вовсе не улыбалось выйти из теплой, уютной навигационной рубки в жуткую морозную и ветреную ночь. За него я нисколько не волновался, как не волновался за дюжину тех галанцев, которые должны были установить на льдине светильники и резной, золоченый помост для Микки и его синего годо.
На всех моих друзьях была надета вместо исподнего варкенская мягкая броня, в которой можно спать прямо на льду, да, к тому же, все они прошли через варкенский реаниматор, а потому лёгкий морозец не был им страшен. Другое дело Рунита, ведь на ней под золотым панцирем не было надето даже ночной рубашки, а я не имел права согреть бедняжку. Однако, мою жену лютый мороз и сумасшедший ветер, который резко усилился, похоже, нисколько не пугал. Чтобы не тащить на себе золотую броню, она просто заставила свой свадебный кимон лететь над полом, а сама только делала вид, что перебирает ногами. К тому же от золотого кимона веяло теплом, словно от горячей печки.
Мы спустились по эскалатору носового траппа на лёд, я сбросил с себя свадебную тунику, ей было суждено, как и всему остальному остаться на льдине, а мои друзья выстроились широким кругом и принялись вбивать в белоснежный наст двухметровые золотые ритуальные светильники. Их было ровно семь штук. Цифра семь вообще является для нас, варкенцев, священной. У Великой Матери Льдов было семь мужей и семь раз она в муках рожала своих дочерей. Ровно семь заветов она оставила своим прекрасным дочерям и потому обелиск-ойон тоже имеет семь граней. Микки взобрался на свой золочёный помост, поставил синий годо на подставку, взял в руки самые большие барабанные палочки-ойтоны и встал наизготовку. Уж его-то совершенно не беспокоили ни мороз, ни ветер.
Сорквик, не входя в круг, в котором стояли мы с Рунитой, зажег светильники и мои друзья вернулись на борт 'Молнии'. Мой космический корабль поднялся немного вверх и отлетел чуть в сторону, разворачиваясь правым бортом и наклоняясь ко льду одним крылом, чтобы нашим гостям была лучше видна через иллюминаторы церемония архоматейда. Прожекторы погасли и я, бросив последний взгляд на свою 'Молнию', увидел как прильнули к стайларовым иллюминаторам сотни наших гостей. Микки, взмахнув руками, словно сокол-чар крыльями, с силой ударил барабанными палочками по мембране синего барабана-годо, отчего он отозвался торжественно и гулко, после чего начал быстро выбивать ритмичную мелодию, посвященную Великой Матери Льдов. Я подошел к Руните, встал перед ней на колени, сложил пальцы в клятвенный замок нерушимости своих слов, громко и напевно произнёс по-варкенски первую фразу ритуала:
— Рунита Роантир, дочь славного дома Роантидов Галанских, до тех пор, пока стоят Вечные Льды Галана, я, Веридор Мерк, трао из клана Мерков Антальских, буду любить и оберегать тебя, делить с тобой все беды и радости, достаток и нищету, вечно хранить верность тебе одной и исполнять все твои желания, чтить тебя, как саму Матидейнахш. Аймо!
Рунита прижала руки к груди, сделала быстрый, лёгкий поклон-кивок и ответила мне звонким, чистым и поющим от восторга голосом, перекрывая ритмичную барабанную дробь и громкое завывание ветра:
— Веридор Мерк, трао из клана Мерков Антальских, до тех пор, пока стоят Вечные Льды Галана, я, Рунита Роантир из дома Роантидов Галанских, навеки прихожу в клан Мерков Антальских по влечению своего сердца и став твоей женой буду любить и всегда ждать тебя, растить твоих сыновей и дочерей, делить с тобой все беды и радости, достаток и нищету, чтить тебя, как чтила Матидейнахш всех своих мужей, вечно хранить тебе верность, муж мой. Аймо!
Рунита не стала называть имени какого-либо одного мужа Матидейнахш, говоря мне о почтении, а упомянула их всех сразу, беря на себя огромный груз ответственности. От этих слов моё сердце застучало, словно барабан-годо и я распластался перед ней на льду, касаясь его лбом. Медленно приподнявшись, я поцеловал босую ножку своей жены, а потом край её золотого кимона, температура которого была несколько выше той, которая сейчас была на экваторе. Выпрямившись, я с благоговением поцеловал её руки, сухие и горячие, словно два язычка пламени. Рунита достала из широкого рукава кимона овальную шкатулку и с поклоном протянула её мне. Открыв шкатулку, я вынул из неё собранную заколку-архо, поцеловал её и протянул своей жене. Она взяла заколку, а я снова сплёл пальцы рук в клятвенный замок и громко сказал:
— В знак своей покорности тебе, жена моя, я прошу тебя скрепить мои волосы этой заколкой-архо и заплести их в такое количество косичек, сколько достоинств ты открыла во мне. Я клянусь тебе, что ничья рука не распустит моих волос и не снимет с моей головы твою заколку-архо. Ты вправе спросить с меня столько раз, во сколько косичек ты заплетёшь мои волосы и ни разу я не буду вправе отказать тебе в чём- либо. Если же я хоть единожды изменю своим клятвам, которые я даю тебе сейчас, давал раньше или дам в будущем, то пусть косички, сплетённые тобой из моих волос, обратятся в разящие бичи для меня и для всех круда, трао и архо Мерков Антальских и пусть Великая Мать Льдов поразит нас всех своими сверкающими ледяными молниями. Аймо!
Рунита приняла из моих рук заколку-архо и воскликнула:
— Муж мой, пусть каждая косичка, сплетённая мной из твоих волос, увеличит твою Силу, твою любовь ко мне и славу великого клана Мерков Антальских! Аймо!
Фактически на этом была окончена первая фаза церемонии архоматейда. Моей жене осталось сделать только одно, преодолевая холод, ветер и неудобства, создаваемые золотым кимоном, заплести мои волосы во множество косичек. Я встал, повернулся лицом к Микки, который временно прекратил бить в барабан и подмигнул ему. Он ответил мне лёгким кивком и широкой улыбкой. Снова опустившись на колени, я сел на лёд скрестив под собой ноги и мысленно коснулся огромной ледяной глыбы, охватив её своим сверхзрением и послав телекинетический импульс к тому месту, где она ещё соединялась с ледником не смотря на глубокие трещины. Тотчас раздался громкий хруст и льдина качнулась, готовая сорваться в океан Талейн, чего я никак не должен был допустить.
Мысленно погладив льдину, словно живое существо, я заставил её остановиться и быстро успокоил качку. Сделать это мне удалось без какого-то особого усилия. Силы у меня уже были не те, что прежде и я просто слегка приподнял льдину в воздух. Мне показалось, что так оно будет надёжнее. Рунита, тем временем, тоже опустилась на колени и встала за моей спиной. Я всем телом чувствовал, как от золотого кимона исходит тёплая волна. Моя жена, явно, не собиралась мёрзнуть на этом пронизывающем ветру, а потому кимон работал, словно электрическая грелка.
Микки снова улыбнулся, но теперь уже не мне, а Руните и она, по всей видимости, подала ему какой-то знак, отчего он часто-часто закивал головой. До этой минуты наш годойон бил в барабан так, словно он отбывал повинность. Впрочем, иного быть и не могло, ведь он действовал согласно строгой инструкции брачной церемонии, в которой всё расписано буквально до каждого жеста и слова. Теперь уже ничто не связывало его рук и он мог устроить для нас маленькое представление. Барабан-годо, хоть маленький, размером с литровую банку из-под пива, хоть самый большой, который мог иметь в диаметре до двадцати метров, имеет форму граненого, сильно вытянутого семигранного купола. К его семигранной металлической обечайке, охватывающей корпус, изготовленный из музыкального кедра, обладающего дивными резонансными свойствами, прикреплены два больших серебряных кольца, в которые спокойно пройдёт рука взрослого мужчины. Ещё одно кольцо прикреплено к острому концу резонатора годо.
Играть на барабане можно тремя способами: держа его под мышкой, если это малый барабан;
