появились и другие нововведения. Так на 'новом' 'Титанике' были установлена намного более мощная радиостанция и, вообще, он стал куда современнее, чем прежний лайнер 'Титаник'. Жаль только, что он не стал при этом прочнее и его ни в коем случае нельзя было назвать непотопляемым. Мы внимательно следили за ходом его строительства и порой поражались тому, до чего же слепо люди повторяли все прежние ошибки. Они, словно действовали по заранее написанному сценарию. Понять это было очень трудно, практически невозможно и некоторые из нас были склонны видеть в таких действиях нечто совершенно мистическое.
На эту тему в нашей среде, а мы ведь все эти годы жили, как бы параллельно ко всем остальным людям на планете, было написано немало книг, но ни о каком 'влиянии' потусторонних сил в них не шло и речи. Их писали дотошные учёные, а не мистики или какие-то писатели-фантасты. Какая, спрашивается, мистика могла быть в том, что компания 'Уайт Стар Лайн' находилась на грани банкротства и потому боролась за каждый пенни? Да, никакой! Не было в её действиях и злого умысла, а капитан Чарльз Эдвард Смит вовсе не гнал своё судно к гибели на аллее айсбергов. Была просто цепочка случайностей, небрежностей и халатностей далеко не самых высоких должностных лиц. Мы дотошно изучили историю гибели 'Титаника' в прошлом, а сейчас выяснялось, что всё должно было повториться снова и даже тот злополучный айсберг, на который налетел этот пароход длиной в двести шестьдесят девять метров, перевернулся и его верхняя часть имела не белый, а тёмно-синий цвет с зеленовато-серым оттенком. Айсберг такого цвета очень трудно заметить издалека, да ещё ночью, вот лайнер и напоролся на него в темноте.
Поэтому, ещё за трое суток до столкновения 'Титаника' с айсбергом мы прибыли на место. До нас другой точно такой же дирижабль кружил над этой частью Атлантики, разыскивая айсберги и устанавливая на них сигнальные 'керогазы', которые через каждые тридцать секунд в течении минуты выбрасывали из себя в небо пятиметровый язык пламени. Очень уж нам не хотелось, чтобы лайнер утонул во второй раз и унёс с собой тысячу пятьсот тринадцать человек. На 'керогазы' большой надежды не было. Они хотя и предупреждали моряков об опасности, всё же частенько попросту сваливались с айсбергов из-за таяния, так как те не имели 'правильной', столовой формы. В общем мы на всякий случай решили подстраховать 'Титаник', который, покинув Квинстаун, сразу же лёг на гибельный курс и мчался к айсбергу на всех парах, весело коптя небо. Мы рассчитали в его курс на аналитическом навигационном компьютере и выходило так, что лайнер должен снова столкнуться с айсбергом и мы вылетели ему навстречу с таким расчётом, чтобы в пятнадцать часов четырнадцатого апреля, то есть за девять часов до столкновения предупредить капитана Смита о гибельном курсе судна.
Относительно поведения английского капитана у меня имелись кое-какие опасения, что ни говори, а две наши предыдущие встречи закончились крупным скандалом. Однако, когда мы снизились, замедлили скорость, пролетели над пароходом на высоте в триста метров и сигнальщики просемафорили, что я желаю спуститься на борт с несколькими своими офицерами, нам дали на это добро и лишь спросили: — 'Вы желаете, чтобы мы снизили скорость?' Этого не требовалось и вскоре мы опустили вниз шахту лифта. На море был чуть ли не полный штиль, а нам уже не раз приходилось спускаться с борта дирижабля на авианосцы и другие наши суда, о которых в мире пока что никто даже и не подозревал. Всего нас спустилось на прогулочную палубу 'Титаника' двадцать восемь человек и капитан Эдвард Смит вышел нас встречать вместе со своими офицерами. Как только мы вежливо поздоровались и представились друг другу, я сразу же сказал вполголоса:
— Капитан Смит, ваше судно идёт навстречу гибели. Немногим менее, чем через девять часов, а точнее в двадцать три часа сорок минут, вы столкнётесь с так называемым тёмным айсбергом. Мы установили на него световое сигнальное устройство, но всё же будет лучше, если вы проложите с нашей помощью новый курс.
Седобородый капитан сдержанно кивнул и попросил нас пройти на мостик. Наши собственные судоводители принесли с собой с полдюжины карт, на которых были прочерчены какие-то линии и изображены всякие закорюки. Мне тут же сделалось скучно, но моя жена, которая разбиралась в этом деле много лучше меня, присоединилась к штурманам, а я подошел к иллюминатору и принялся разглядывать океан. Доводы наших моряков были убедительными и капитан Смит изменил курс судна. На всякий случай мы пробыли на 'Титанике' до самого утра и лишь тогда, когда лайнер пересёк 'аллею айсбергов', вернулись на 'Великую Россию'. Это было самая негероическая и скучная спасательная операция, но в результате неё все пассажиры благополучно прибыли в Нью-Йорк, где мы всё-таки доказали всему миру, что этот лайнер изготовлен из дерьмового металла с помощью портального крана и стальной болванки весом всего в полтонны. Она пробила в борту дыру много выше ватерлинии, причём в самом безопасном месте, но даже от этого не такого уж и большого сотрясения вода стала просачиваться внутрь судна в тех местах клёпки.
Мы не стали делать из этого трагедию и предложили тут же в Нью-Йорке, куда специально пригнали громадный плавучий док, буквально за шапку сухарей усилить корпус до такой степени, что он станет крепче, чем у любого ледокола. Для этого всего-то и требовалось, что нанести тридцатисантиметровый слой финабена прямо на металл, с которого предварительно нужно было снять пескоструйными машинами краску. Поскольку компания 'Уайт Стар Лайн' находилась в сложном финансовом положении, мы даже согласились сделать в кредит. Англичане согласились и 'Титаник' был поставлен в сухой док. Это была отработанная до мельчайших деталей далеко не самая сложная операция и проделали её роботизированные механизмы при минимальном количестве не рабочих, а высококвалифицированных испанских и итальянских операторов. Под занавес, чтобы океан не стёрся о корпус 'Титаника' до дыр, его покрыли толстым, в четверть миллиметра, слоем нитрида титана и даже отполировали. Впечатление было такое, что корпус позолоченный.
Ну, а когда лайнер покинул плавучий док и направился в порт 'Нью-Йорка', чтобы взять на борт пассажиров и отправится после двухнедельной задержки в Европу, на причале уже стояла гаубица калибром в двести десять миллиметров. В неё зарядили чугунную болванку и жахнули прямо в борт лайнера, прицелившись в носовую часть. Снаряд разлетелся на куски, а там, куда он угодил, просто образовалось большое, тёмное пятно, которое 'стёрли' уже через час. На 'золотом' лайнере хотело проплыть по морю куда больше желающих, чем на чёрном и потому на этот раз почти все билеты были проданы и в то помещение на судне, куда угодил снаряд, во время рейса не раз водили пассажиров. В конце концов, через семнадцать лет 'Титаник' всё же столкнулся с айсбергом, но в результате пострадал не лайнер, а ледяная глыба. Правда, задолго до этого его корпус с честью выдержал куда более серьёзное испытание — прямое попадание трёх торпед подряд. Этот пароход пять раз подвергался модернизации и последняя, проведённая тридцать пять лет назад, была самой капитальной. С лайнера был снят весь интерьер, представлявший из себя историко-культурную ценность, после чего его основательно выпотрошили изнутри и он был снова спущен на воду потому, что корпус судна будет служить ещё не одну сотню лет, он же практически вечный.
Всё это мы сделали только с одной единственной целью — сделать рекламу испанским и итальянским кораблестроителям и особенно их новым приобретениям, двум громадным плавучим докам, в которых они вскоре стали модернизировать океанские суда большого тоннажа. Естественно — гражданские, так как повышать боеспособность вражеских флотов мы не имели никакого желания, а вот пассажирские лайнеры — пожалуйста. Вскоре 'золотым' корпусом обзавелась наша красавица 'Королева морей', а потом пошло-поехало. При всём ажиотаже, вызванном в первую очередь дешевизной модернизации, а во вторую повышением мореходных качеств, полированные корпуса не обрастали ракушками и развивали чуть ли не четверть большую скорость, мы не стали модернизировать боевые корабли, так как после Первой мировой войны они все должны были пойти на слом, как никому ненужный хлам. Точно такая же участь ждала все военно-морские флоты мира.
Зато в Великобритании, Франции, Германии и Австро-Венгрии строился качественно новые военно- морские флоты и концепция all-big-guns (только большие пушки), расцвела пышным цветом, так как линкоры стали оснащать орудиями калибром в четыреста десять и даже четыреста шестьдесят миллиметров, которые могли вести эффективный огонь на дистанции в сто двадцать кабельтовых. Водоизмещение этих монстров выросло до сорока пяти тысяч тонн, а скорость увеличилась до двадцати шести узлов и все они были 'нефтяниками' с паровыми турбинами мощностью до девяносто тысяч лошадиных сил. По сути дела новые линкоры стали походить своими характеристиками на японские
