Дове-дись им работать подольше — кто знает, что бы еще обнаружилось в подземельях замка? И потом…
— Что? Что — потом?
— Потом мне кажется, Кароль, что сейчас вы не совсем искрении. Что-то иное отталкивает вас от поенарских развалин.
— Да… Вы правы… Но это опять оно. То, чего вы упорно не желаете понимать. Или — принимать. Словом, теперь я боюсь Поенари. Очень боюсь. Даже простого упоминания. Теперь — после гибели экспедиции Эрхарда?
— .Нет. После того как мы побывали там с герцогом Текским.
— Своевременное напоминание. Мы ведь говорили о нем, но потом как-то ушли в сторону. Вы как раз собирались рассказать о тех днях, что провели вместе.
— Да… действительно. Но теперь я уже и не помню, где остановился.
— В самом начале. Вы встретили герцога в аэропорту, отвезли в отель…
— Нет. Прежде мы ужинали в городе и говорили. У его светлости было очень много вопросов, что совершенно понятно. Кроме того — что тоже объяснимо, — он был сильно взволнован, я бы даже сказал, пребывал в смятении.
— Вопросы касались гибели доктора Брасова?
— В основном — да. Вообще первая наша беседа была довольно сумбурной. Настолько, что сейчас я вряд ли смогу ее воспроизвести. Но говорили мы все больше о докторе Брасове, это точно. И о господаре Владе, разумеется.
— Вы поделились с ним возникшими сомнениями?
— Он сам заговорил об этом.
— Вот как?
— Да. Знаете, теперь, пожалуй, я понимаю ваш вопрос о переписке между ними: герцогом Текским и моим боссом. В ней, очевидно, содержалось что-то такое… Да?
— Ничего определенного. Однако факты были изложены таким образом, что в душу любого здравомыслящего человека закрались бы сомнения. Впрочем, о здравомыслии в подобной ситуации говорить неуместно. Слишком уж фантастические — чтобы не сказать больше — напрашиваются выводы.
— Вы действительно так думаете?
— Разумеется. Надеюсь, и вы станете думать так же, когда окончательно оправитесь от потрясения и начнете рассуждать логически.
— Хочется верить.
— В самом деле хочется? Тогда это непременно случится. Рано или поздно. Но вернемся к покойному герцогу. Его одолевали сомнения. Насколько сильные?
— Отвечу вашими же словами: ничего определенного. Смутные тревоги. Надо сказать, в тот вечер многое было недосказано. Будто и он, и я боялись напрямую произнести страшные слова. Впрочем, почему будто? Так и было — боялись.
— А позже?
— И позже — тоже. Даже на развалинах Поенари.
— Почему — даже?
— Вы уже успели там побывать?
— Пока нет.
— В таком случае, боюсь, вряд ли поймете меня сейчас. Это необъяснимо, но там, на руинах самой таинственной из всех резиденций господаря Влада, большинство людей охватывает странное, довольно сложное чувство. Не страх в классическом понимании. Скорее — трепет. Непонятное волнение. Кто-то чувствует себя дискомфортно. Кто-то, напротив, испытывает душевный подъем, сродни тому, что хорошо знаком людям, посетившим святые места.
— А вы? Что испытываете вы?
— Я? Очень точный вопрос. Знаете, в этом, возможно, все дело… Прежде мы с доктором Брасовым не раз посещали Поенари. И всякий раз меня обуревал почти мистический восторг. Да-да, именно восторг. Но в тот день, когда довелось сопровождать герцога Текского… О! В тот день все было иначе. И это вовсе не было только мое ощущение. Его светлость испытывал едва ли не то же самое. Возможно, его чувство было даже более сильным.
— Что за чувство, Кароль?
— Чувство… Я вряд ли найду слова, чтобы передать его в точности. Но — смотрите-ка! — уже рассвело… Который теперь час?
— Пятнадцать минут восьмого.
— Утро… Я так и не сумел ничего объяснить… А ведь шел именно ради этого. Это так важно для меня. И вообще… может оказать важным для всех… Вы должны понять. Обязательно должны! Послушайте! Поедем в Поенари! Прямо сейчас. Вы — тонкий человек, вы не сможете не почувствовать… И я… быть может, там… с вами… мне станет легче. Я смогу говорить об этом. Поедем!.. Молчите? Значит — нет?
— Отчего же? Неожиданное предложение, но… довольно интересное. И я… Я, пожалуй, его приму. Едем!
— Слава Богу! Клянусь… Я уверен, вы не пожалеете.
— Надеюсь. Однако поездку надо как-то устроить…
— О, не беспокойтесь! Мне не привыкать. Полчаса — не больше. Вы не передумаете?
— Надеюсь, нет.
— Благодарю!
Окрыленный, он умчался куда-то, еще раз пообещав вернуться не позднее чем через полчаса.
И все устроить.
— Авантюра, конечно, — сказала Полина сама себе.
Однако внезапный порыв Кароля Батори передался и ей.
Одеваясь, она поймала себя на том, что спешит, словно боясь оказаться неготовой к моменту его возвращения.
И сочла необходимым еще раз обратиться к себе вслух. Что делала в самых крайних случаях.
— Спокойней, девушка! Можно подумать, впереди у вас первое свидание. На самом-то деле еще неизвестно, что действительно ожидает вас впереди. И потому… Потому не мешает поставить в известность компаньонов. Они, кстати, ведут себя совершенно по-свински. Я сломя голову мчалась сюда из Москвы, а оба джентльмена даже не соизволили поинтересоваться, как у меня дела. И вообще запропастились неведомо куда.
Она позвонила в рецепцию с просьбой соединить ее с апартаментами лорда Джулина.
— Сожалею, мадам. Господин Джулиан так и не возвращался.
— А господин Мур?
— Минуту… Увы, мэм! Его тоже нет.
— Чертовщина!
Полина в сердцах опустила трубку. Но уже через мгновение раздражение прошло. Настроение было по- прежнему приподнятым. Великолепным.
Кароля Батори она встречала во всеоружии и даже с некоторым нетерпением.
— Мы можем ехать?
— Лететь. Я раздобыл вертолет.
— Ничего себе! Это так просто?
— Совсем не просто. Но я же сказал: не привыкать. Экскурсии — мое хобби. И дополнительный заработок. Потому необходимые контакты налажены.
— Это радует.
Через сорок минут они добрались до маленького военного аэродрома на окраине Бухареста и, беспрепятственно миновав неприступный с виду контрольно-пропускной пункт, оказались на летном поле.
Прошло еще несколько минут — и тяжелый, оглушительно ревущий вертолет, медленно набрав высоту, взял курс на Поенари.
