Мебель, техника, библиотека, посуда – все, что осталось в опустевшей квартире, стоило, конечно, немалых денег.
Но не таких, чтобы из-за них убивать.
Не те еще были времена.
И тем не менее он боялся.
Никому не верил.
Терзался мучительными подозрениями, мысленно определяя в преступники самых близких людей.
Время, однако, несмотря на пошлость известной сентенции, на самом деле излечило его.
Не скоро и не окончательно, увы, – но все же.
Как-то само собой все устроилось в жизни.
Игорь Всеволодович закончил факультет искусствоведения знаменитого Суриковского института, работать устроился – не без помощи друзей семьи – в министерство культуры.
Дачу продал.
В квартире на Кутузовском сделал ремонт.
Жизнь потекла как-то удручающе гладко, предсказуемо и скучно.
Больших компаний, с той памятной ночи в Валентиновке, когда, не испытывая ни малейшей тревоги, он беззаботно веселился с разбитными приятелями и подругами, Игорь Непомнящий не любил.
Он даже сподобился жениться на веселой, пухленькой секретарше одного из заместителей министра, но долго с ней не прожил.
В браке заскучал пуще прежнего.
Спасаясь от вязкой трясины мещанства, в которую с наслаждением погружалась домовитая секретарша, Игорь Всеволодович поспешил развестись.
Впрочем, и развод прошел тихо, обыденно, без потрясений.
Секретарша, несмотря на отсутствие высоких идеалов, оказалась женщиной порядочной – на роскошную квартиру не претендовала, мебель пилить не стала.
После развода Игорь зажил совсем уж тихо.
И – кто знает? – быть может, так же тихо и умер бы однажды незаметный, серый служащий в своей одряхлевшей квартире. Покинутый всеми – даже кровавыми призраками.
Но грянул год 1991-й.
Вместе с тысячами граждан великой империи, на поверку оказавшейся колоссом на глиняных ногах и вмиг развалившейся, Игорь Непомнящий вдруг прозрел, ожил, зашевелился.
Жизнь больше не казалась вымученным школьным сочинением, каждое слово в котором – штамп, повторенный многократно, но обреченный звучать снова и снова. А вывод, к которому следовало прийти в заключении, вынесен в заголовок: «Онегин – лишний человек».
И – Боже упаси! – никак не иначе.
Рассеялась пелена теплой, замшелой обыденности, изученные до тоски, до оскомины дороги вдруг оказались путаными лабиринтами. И не понятно было, что ожидает за знакомым поворотом – то ли погибель, то ли – совсем наоборот – нечаянная радость. Да такая, о какой прежде не смели даже мечтать.
Проснулись вдруг наследственные способности, пригодились давние родительские связи и даже книги из отцовской библиотеки, годами пылившиеся на полках.
Игорь Всеволодович занялся консультированием, потом – заработав первые деньги – торговлей антиквариатом. Сначала параллельно со службой. Позже – когда дело неожиданно и резко пошло в гору – министерство культуры было оставлено и немедленно забыто.
Зато появился антикварный магазин на Старом Арбате. А вернее – в одном из тихих арбатских переулков.
Сообщество московских антикваров приняло его безоговорочно.
Разумеется, большинство настоящих мэтров, работавших когда-то с Непомнящим-старшим, пребывало уже в мире ином.
Те, кто был еще жив, отошли от дел, уступив место благообразно поседевшим фарцовщикам.
Но – удивительное дело! – их стариковского влияния оказалось достаточно.
К тому же – непредсказуемые метаморфозы случаются иногда в жизни – давняя трагедия сослужила теперь добрую службу. Ее кровавый, таинственный флер возбуждал любопытство, бередил фантазии, завораживал – и в результате привлекал к персоне Игоря Непомнящего самых разных людей.
Впрочем, вступив на новое профессиональное поприще сыном
Он работал.
И очень скоро ссылка, обращенная в прошлое, отпала как бы сама собой.
Арбатский антиквар Игорь Непомнящий слыл человеком хорошо образованным, интеллигентным, однако жестким – и к тому же удачливым.
Словом – состоявшимся вполне.
