Григорьевне».
Сегодня Люся решила на Лазурную не ездить. Этим десертом они прекрасно полакомятся с Василисой сами, не зря же Люся столько денег выложила. А к Черных она съездит завтра, с утра пораньше – с утра людям легче говорить правду.
Василиса встретила подругу, вернувшуюся, по ее прикидкам, слишко быстро, немного испуганно:
– Тебя выставили с треском?
– Без треска. Я сама выставилась, – сияла Люся, вручая корзину Василисе. – Иди распаковывай. Тут мне премия за сообразительность. Правда, немножко за мои же деньги. Ну, и чего ты не разворачиваешь пакеты?
– Так тут же ясно написано – Черных Эмилии Григорьевне. И адрес чей-то…
– Не чей-то, а ее адрес. Чего ты, в самом деле? Я была агентом заброшена в ресторацию для того, чтобы узнать адрес подруги Анны Петровны, так? Ну вот тебе и адрес! А ресторан… Вася, очень хорошо, что ты не пошла. Ничего интересного, честное слово, даже в холл не пускают, везде врать приходится. Я тебя как-нибудь в другое место свожу… если деньги откуда-нибудь появятся, – успокоила подругу Люся и принялась освобождать корзинку.
Таких десертов они не то что в жизни не пробовали, они их даже не видели! И фрукты! И пирожные! И шоколад! И какие-то мудреные конфеты, да еще крохотные вазочки с непонятными угощениями! И облака взбитых сливок!
– А чего это ты всего набрала-то? Могла бы и не шиковать, – хлопала маслеными глазами Василиса. – Сейчас такой урон фигуре нанесем… нанесли уже…
– Да чего там, один раз в жизни живем! – махнула рукой Люся. – Это официант виноват. Стервец, наверняка не знал, что любит эта самая Эмилия, вот и сгреб полкухни. Ну да ничего, завтра твоих внучек угостим, вот радости будет…
– Не знаю, как у них завтра, а у меня сегодня радости. Вот ведь, Люся, можешь работать, когда хочешь, – и вкуснятины натащила, и адресок узнала. Малыш, иди, пироженку дам, маленький! Люсь, если хочешь, я завтра одна к Эмилии схожу…
– Ну уж нет, – чуть не подавилась подружка. – Тебя, Вася, сейчас без валидола никому не покажешь.
Глава 5
По лезвию кухонного ножа
К Эмилии Григорьевне Люся заявилась прямо с утра. После вчерашних сладостей и жирных пирожных у нее, правда, расшалился желудок, и теперь от него можно было ожидать чего угодно, а потому настроение было отвратительным. Люся не стала улыбаться даже тогда, когда перед ней распахнулась дверь и показалась кругленькая, хорошенькая женщина, что называется, без возраста. Цветастое платье из дорогой ткани мягко струилось по пышным бокам, а шею-предательницу, которая быстрее всех остальных женских прелестей выдает прожитые годы, прикрывал маленький шелковый платок. Такие женщины готовы к приему гостей в любое время суток.
– Здравствуйте, – строго произнесла Люся. – Это вы Эмилия Григорьевна?
– Ну конечно, я, а вы кто? – настороженно спросила женщина.
– Вы газету «Моя семья» читаете? А «Комок»? И «Давайте жить дружно»? – вовсю напирала Люся и не давала хозяйке опомниться. – Читаете? Вот и я читаю! Меня интересует рубрика «Мои друзья и другие животные»! Вижу, вы ни разу не писали в прессу? Отчего? Люди среднего достатка постоянно присылают в редакцию мешки писем, а почему ваш круг пишет на порядок меньше? Вам нечего рассказать о своих друзьях?
Эмилия Григорьевна привыкла думать не торопясь и от подобных стремительных вопросов всегда терялась. Вот и сейчас она уловила только то, что от нее что-то требуют. Причем отказать невозможно – можно прослыть невоспитанной. И хуже того – могут пойти невесть какие кривотолки. Поэтому хозяйка только пятилась назад, то и дело растерянно повторяя:
– Вы извините, но меня не предупредили. Ах, я совсем не подготовилась… Это потому, что меня никто не предупредил…
Наконец хозяйка квартиры уткнулась задом в диван и совсем обреченно проговорила:
– Можно я принесу нам кофе?
Люся не стала давить, и вскоре атмосфера в квартире Эмилии наладилась. Кофе был такой ароматный, что говорить Люсе расхотелось, и некоторое время она была занята только своей чашечкой. Эмилия Григорьевна за это время пришла в себя, свободно расположилась на диване, приняла отработанную позу – чтобы ручка так вот небрежно свисала с подлокотника, ножка элегантно прорисовывалась под тканью платья, а изгиб тела намекал, что у хозяйки имеется талия. Наконец хозяйка сама спросила:
– Так что же вы хотели узнать?
– Сущую безделицу. Я хотела поговорить с вами о вашей подруге, об Анна Петровне, хозяйке «Клеопатры».
– Анне? А что, она что-то натворила? – выгнула накрашенную бровку дамочка. – Вы меня извините, я только вчера прилетела из Греции, еще даже в себя не пришла…
– Да ничего она не натворила, с чего бы? Просто тема у нас про друзей, – пояснила Люся.
Она твердо решила не сообщать Эмилии о гибели Анны Петровны раньше срока. Ею было уже давно замечено – чаще всего свидетели охотно дают правдивые показания о живом человеке, а если узнают, что тот скончался, начинают подбирать красивые слова, говорить о несчастном только хорошее, утаивать неприятные случаи, ведут себя напряженно и вообще искажают действительность как только можно.
Эмилия Григорьевна явно еще не знала о несчастье, потому что ничего хорошего о подруге сообщать не собиралась. Она поменяла позу согласно теме разговора, вальяжно развалилась на подушках и озарила персиковые ланиты лукавой усмешкой.
