оттенком, и цвет их невероятно ей шел.
– Вот идиотство! – зашипела Часикова. – Я сколько раз пыталась в такой цвет покраситься, но у меня все не получалось. А тут – надо же! И ведь не пережгла же!
И все же Василисе нездоровилось. Но уходить в спальню она не хотела, а сидеть уже не могла, поэтому устроилась здесь же, на диване.
Ольга с Володей тихо попрощались с Люсей и ушли, обещав зайти позже. Пашка, увидев, что мать сильно разболеваться не собирается, тут же отправил своих ребят доставлять семейную парочку по назначению. С ними увязался и Потапов. Павел тоже надумал уходить – матери нужен был покой. Но все же напоследок он не утерпел, присел на краешек дивана:
– Мама, зачем это все, а? Я не ругаюсь, мне просто интересно.
– Сынок… Когда ты здесь же, на этом диване, больной валялся, знаешь, что ты нам говорил?
– Не нам, Вася. Он просто говорил, – поправила ее Люся.
– Да, пусть просто. Ты кричал, что тебе некогда заниматься какой-то там Клеопатрой и что наплевать тебе на репутацию… Сынок, ну как же наплевать? И кто-то помощи от тебя ждал. Вот мы с Люсей и решили тебе помочь. Мы бы все равно тебе все рассказали, доказательства бы добыли, а потом бы получилось, что ты сам все и раскрыл. Вот и сунулись в эту «Клеопатру».
– Мама! И вы, теть Люся! Ну с чего вы взяли, что я про парикмахерскую бредил-то?!
– То есть как это «с чего»? – возмутилась мать. – Мы ж тебя триста раз спрашивали – какая Клеопатра тебя тревожит? Люся, мы спрашивали?
– Я бы даже сказала – пытали.
– И ты всякий раз клялся, что думаешь только о парикмахерской. О нашей, которая здесь рядом. Клялся? Ну вот, туда мы и направились! Не просто наобум пошли, а сначала выяснили, с тонким научным подходом.
– В бреду ты совершенно ясно про Клеопатру говорил, – подтвердила Люся. – Вася, она хоть видит неважно, но подслушать-то всегда – с доброй душой!
– Ну, правильно, была Клеопатра. Приходили насчет нее, припоминаю. И отказал я. Да только… там бабуся потеряла кошку, а кошку Клеопатрой звали. Понимаете вы? Ну куда нам, к черту, еще кошками Клеопатрами заниматься?! Между прочим, кошечка через неделю сама домой заявилась, правда, без девичьей чести, зато с котятами. Про парикмахерскую никто даже и не думал!
– Как же… как же так? – расстроилась Василиса. – Мы же помочь…
– Александр Сергеевич! Ну что с ними делать? – устало повернулся Павел к оставшемуся гостю, который уже прекратил упражнения и теперь маленькими глоточками пил чай. – Вот так и мучаемся.
– А не надо мучиться, – откликнулся тот, сосредоточенно глядя в чашку. – Зачем? Вам же сказочно повезло. У женщин необыкновенный дар – их тянет туда, где должно состояться преступление. Они появляются в самой гуще еще до того, как кто-то успевает их заподозрить. Так сказать, летят впереди паровоза, удачно внедряются и раскрывают преступление. Я их возьму к себе.
– Вот уж спаси-и-бо! Уте-е-ешили! – развел руками Павел. – Летят они! Впереди паровоза! Внедряются они! Раскрывают! Счастье еще, что под этот паровоз не угодили! Но… мы поговорим об этом позже. Поправляйся, мама.
Александр Сергеевич пил чай недолго. Согревшись как следует, он подошел к дивану, припал губами к горячей руке Василисы и посмотрел ей в глаза – долго и внимательно, как доберман.
– Я буду ждать вашего выздоровления, Василиса. И тогда обязательно приглашу вас в ресторан.
Он говорил теперь каким-то новым, тихим и грудным голосом, и у Василисы мгновенно подпрыгнула температура. Больше мужчина задерживаться не стал. Галантно попрощавшись с обеими сыщицами, Александр Сергеевич удалился.
– Люся! – крикнула вдруг Василиса. – Люся, он ушел? Догони его, спроси, к какому ресторану мне завтра подходить?
Подруга настойчиво уложила ее в постель.
– Еще не хватало, чтобы ты за ним бегала, – дернула она губой. – Он и так тобой уже пленен. Спи.
Василиса чувствовала себя слабой, но сна не было. Она долго смотрела на худенькую спину подруги – та убирала за гостями со стола и старалась не шуметь. Василиса села:
– Люся, это же ты кричала «Вася» там, в лесу… И про деньги… А как ты меня нашла?
Люся обернулась, увидела полные интереса глаза Василисы и поняла, что та сейчас все равно не уснет.
– Ну, как нашла… – села Люся на диван. – Когда я осталась одна, села смотреть телевизор. Там про цветы рассказывали. И я… ой, подожди-ка… – Люся подскочила, унеслась в кухню, что-то там выключила и вернулась на диван к подруге. – Я тут размышляла, размышляла… Помнишь, я тебе сказала, что вычислила преступника? Я тогда твердо поняла, что убийца работает в «Клеопатре», что это кто-то из девчонок. Но кто из троих? И вот под цветочную телепередачу мне припомнилась беседа с Галей, с дочкой бабы Веры. Женщина рассказывала, что Лидия и ее дочь не любили цветы. Просто терпеть не могли. А припомни, когда мы были у девчонок, что там видели?
– Что? – завороженно переспросила Василиса.
– У Татьяны маленькие кактусы везде торчат, розочка цветет, так?
– Ага, говорили, что она на даче помешана, а на окне еще и гиби… я не помню…
– Гибискус. У Юльки и вовсе в доме сплошной цветник.
– Еще бы! У нее же мать растения всякие испытывает.
