Сета.
— Надолго ли мы расстанемся? Ничто сейчас не освежает вашу память? Я стану вашей второй Ба и напомню, что храм смог заполучить каменоломни Пер-Неб-Она именно благодаря вам. И не с вашим ли живым участием храм Амона подсунул колдунью-жрицу в женский дом нашего Владыки?
— Я все равно оставляю вас наедине с вашими демонами. Сет вошел в ваше Сердце, — Птахотеп махнул рукой гребцам и плюхнулся под балдахин, барка же под резкие выкрики «кхе-ху» стала удаляться от ладьи Питхора Иосепта.
Тут и Ка, и Ба хором заорали полковнику, что Птахотеп заложит его, и тогда, в лучшем случае, светит ссылка в крепость Чар на границе со страной Ретену, причем нос и уши провинившегося будут отделены от головы. А в худшем — ему пропишут сотню палок и дыхание жизни покинет его ноздри. Недовольный Ка- хранитель навсегда оставил Питхора Иосепта и вернулся в дом Пта, даже Ба шмыгнула прочь темной тенью.
— Ну как теперь, Господь Израиля? — сокрушенно прошептал военачальник. — Это ведь ты разлучил меня с богами Египта. Может, вера в тебя правильна и благостна, но раб твой становится жуком на дороге, по которой марширует отряд солдат. Упорхнул мой Ка. И Ба стремглав убежала. Благая Маат с небесной Хатхор теперь не обратят в мою сторону свои светлые лики, лишь скверные демоны пустыни совьют мерзостное гнездо в моем опустевшем сердце.
И вдруг Питхор Иосепт понял — между ним и Богом нет ничего, ни божеств, ни демонов. Все они, и дарители, и упыри, оказались рябью на воде. Питхор Иосепт сам был полюсом напряжения, но бесконечно б
— Слушай, Израиль, Господь Бог Наш, Господь Един…
В этот момент перед баркой Птахотепа вспенился бурун, будто со дна заторопилось к поверхности животное размером с пять упитанных бегемотов. Бурун ударил в борт, и трое гребцов кувырнулись за борт. А затем жуткое водяное явление приподняло барку и закружило ее.
— Вода промыла мои глаза! — донесся жалкий голос Птахотепа. — Я вижу, что был неправ, когда не слушал своего мудрого Ка, дарованного богами… какой-то вредный демон сидел в моей утробе и нашептывал дурное…
Тут волна плюнула ему в рот, и он поперхнулся, но немного погодя бурун спрятался под поверхность воды, и барка стала замедлять свое вращение.
Используя момент раскаяния, Питхор Иосепт пошел в наступление:
— Похоже, уста моего друга выплюнули вредного демона и дышат сейчас одной лишь правдой. Я знаю, что правогласный искусно владеет тайнописью, которой Большой Дом пользуется для сообщения с фиванским храмом.
— Но этой тайнописью не составлялись никакие послания, в которых имелся бы хоть один знак о ковчеге израильского бога. Клянусь Тотом, создателем тайных слов.
— Вы явно находитесь сейчас в благой власти Маат. Так отверзните еще раз свои уста, чтобы голая правда беспрепятственно текла из вашего Сердца. Не проходили ли через вашу Палату донесения, составленные какой-то незнакомой вам тайнописью?
— Да, было одно такое донесение, — после паузы, заполненной мучительным кряхтением, Птахотеп все-таки выпустил правду наружу. — Его сразу же изъял начальник личных писцов Владыки. Я не смог понять в нем ни одного знака.
— А какое имя у этого достойного человека?
— Мериамон. Но он никогда не покидает обитель Владыки.
— Я сам появлюсь там. Вы должны только заманить моего будущего друга Мериамона на гостевую половину. Там я угощу его соком одного эфиопского растения, и его Сердце-Ба раскроется, как орех, а дух- Ка вознесется высоко в объятия небесной Нут.
ВЗГЛЯД 4
На аудиенции у начальника кавалерии Питхор Иосепт безуспешно выпрашивал конницу для укрепления полка Пта, но ему объяснили, что одна лошадь стоит дороже десяти солдат. Затем дворцовый раб должен был провести военачальника через Двор Услады Ра к Воротам Добродетельного Служения, сквозь которые впускались-выпускались все чиновники средней руки.
Они шли по дорожке, усыпанной красным туфом, среди двух рядов аккуратно подстриженных магнолий, ниже которых ветвился густой тамариск. Раб с жезлом чуть впереди, полковник на шаг позади.
И вот на прямом отрезке дорожки никого кроме них нет.
— Эй, достойный слуга своего властелина, сила моего зрения ослабла из-за песка пустыни, но мне кажется, там под кустом покоится тело, принадлежащее благородному человеку. Вдруг в нем еще струятся жизненные соки? А если нет, то оно нуждается в превращении в священные останки, — заботливо произнес полковник.
— Где оно, господин? — задался вопросом провожатый.
— Да вот там.
Подневольный человек стал вначале вытягивать голову, потом туловище. И в какой-то момент получил удар в основание черепа, после чего сам был заброшен в кусты.
— Не было тела, так будет, — пробормотал Питхор Иосепт, забирая себе набедренную повязку, сандалии и парик доверчивого раба.
Теперь — по правой дорожке, мимо водоема, заросшего белыми лотосами, мимо плещущихся золотых рыбок, затем вдоль галереи, что охранялась гранитными изумрудоглазыми кошками… Тут злоумышленник (которым, несомненно, являлся Питхор Иосепт) и повстречался некстати с дворцовым служителем.
— Ты, плевок Сета, куда тащишься? — прицепился мелкий начальник внушительной комплекции.
— Хранитель Восточных Палат послал меня к Воротам Служебной Добродетели встречать гостя, — слабым голосом, выражающим покорность, отозвался Питхор Иосепт.
— Но эти ворота после полудня закрыты!
— Боюсь, мой господин, я что-то перепутал. Небесный огонь напек мою тощую голову.
— Возвращайся к Хранителю Восточных Палат и передай, чтобы тебе выписали двадцать палок по пяткам за глупость.
— У вас лямка на сандалиях развязалась, — нашел что сказать злоумышленник, и когда служитель наклонился, вмазал кулаком по правой части его складчатого затылка. Однако промахнулся, задел лишь ухо. Жирняга тут же врезался ему в живот головой, увесистой, как медный котел. Питхор Иосепт плюхнулся на дорожку, а его неожиданный противник широко распахнул рот, чтобы заорать.
Трепетные слова не сорвались с языка, потому что служитель получил порцию песка в глотку. Тогда он захотел садануть дерзкому злоумышленнику ногой под ребро, но лежащий полковник ухватился за жирную щиколотку и пинком в живот уронил дородного человека на туфовую дорожку. Затем отвесным ударом в лоб заставил Ка служителя временно отделиться от тела. Однако само тело надо было срочно куда-то девать.
Ближайшая колонна в галерее изображала лотос, имела множество каменных лепестков, на них и был своими подмышками надет служитель — со стороны, противоположной дороге. Но прежде его парик с набедренной повязкой перекочевали к злоумышленнику.
Далее путь некогда правогласного Питхора Иосепта пролег через террасу, крытую малахитовыми плитками с лазуритовыми сфинксами в четырех углах. Стражники впустили его со двора, даже не моргнув. И вот полковник, притворившийся служителем, оказался уже в канцелярском крыле и заторопится вдоль ряда дверей и боковых переходов. Управление закромов, палаты начальника закромов, начальника матросов, управление гонцов… В дальнем конце галереи замаячили две фигуры: Птахотеп и Мериамон. Укрыться можно только за статуей Амона, стоящей в нише.
Сандалии шлепают все ближе и ближе, топчут мраморный пол совсем рядом. Мериамон
