параноиком или юродивым. Он просто работал с фактами, которые не лезли в общепринятые схемы и другими учеными отшвыривались как мусор. Чаша Грааля чуть было не насытила жизненной силой коричневую нелюдь. А сила эта, между прочим, поразительна — вылечила старика от смерти, когда тот лежал с пробоиной в груди. Хватило одного соприкосновения со Святой Кровью, чтобы рана, через которую со свистом выходил воздух, превратилась в несерьезную болячку. Так вот, гунн-Антихрист остался без Чаши и, соответственно, бессмертия лишь благодаря прозорливости Джонса-старшего. Папаша Генри, точно следуя апокрифу, искал камень, отмеченный Божьим Светом. И действительно, без камня Шанкары сынку его, Индиане, вовек бы не попасть в Камеру Карты. Именно энергия этого камня сжала координату времени и позволила проникнуть в тайны давно минувшего. А теперь сила скрижалей Завета, которую давно уже почувствовал старший Джонс, должна вырваться и сжечь плотное облако зла, окутавшее Землю…
— …но если мой отец и есть воин-монах Х. Иоанос из страны у пяти озер, тогда кто такой я? — искренне возмущался Индиана. — Почему меня авторы апокрифа не предусмотрели, зато написали о какой- то женщине-птице?
Катанга пялился на вдохновенно разглагольствующего археолога, как на некоего диковинного зверя. Постепенно в глазах слушателя-зрителя стали распаляться огоньки религиозного возбуждения, которые отличают настоящих католиков. Красивые малопонятные слова и образы, льющиеся из чудака-археолога, успешно размачивали суровую морскую душу, отчего мгновенно прорастали зернышки, зароненные еще в невинном детстве.
Тяжелый воздух джунглей, копья, стрелы, дубины, клыки, колючки, крючки, хоботки, челюсти, яйцеклады, — все норовит ударить, оглушить, впиться, ужалить, отравить, отложить яички. Малыш Катанга бежит от этого безобразия под сень храма, туда, где легко дышится прохладой и не замечаешь своего болящего живота, расчесанной кожи, саднящих пяток. Где неземные лики уносят в мир золотистых грез, к небесному граду, который весь до последнего кирпичика создан силой Его заповедей.
Капитан, правда, еще пытался переключить мозг в нормальный логический режим работы.
— Может, и беспокоиться нечего? Наверное, Божественным промыслом изначально предопределено, что посланцу Антихриста ничего не светит и он получит по заднице. Насколько до меня дошло, в вашем священном апокрифе уже записано, как там все случится в далеком будущем.
— Вряд ли, мистер Катанга! Люди, составившие апокриф, были уверены, что война неба и преисподней, сил «этой» и «другой» стороны идет в мире без паузы и антракта. Что не будет ни мира, ни дружбы между теми, в кого вложены души ангелов, и теми, в ком сидят бесы. Короче, ни одной команде не гарантирована победа.
Наконец капитан Катанга взорвался, застучал кулаком по борту:
— Не знаю, псих вы или нет, но я за вас! Раз в Измире будет поздно, мы уничтожим лодку сейчас! Затопим ее, и Ковчег не достанется берлинскому Антихристу!
Индиана тоже застучал кулаком, только не от радости, а от душевных содроганий. Лилиан! Она обречена утонуть вместе с субмариной!
Убить свою женщину фактически ради идеи — вместо того, чтоб при любой войне жить счастливо, спрятавшись где-нибудь на Лимпопо или в Гренландии?
Но, скорее всего, счастливо бы не получилось. Ведь в то же самое время бесы кромсали бы и раздирали мир, как стая гиен. И в какую щель не заползи, мысль о том, что это происходит по ТВОЕЙ ВИНЕ, жгла бы мозг.
— Приступим немедленно, — надтреснуто произнес Индиана Джонс. — После наступления темноты, когда немец всплывет, с ним уже не управиться.
По правилам охоты на подводного зверя бомбы должны лечь так, чтобы ему некуда было деваться. Пяти фугасов для этого совершенно недостаточно. Но расчет делался на эффект неожиданности. И вот, когда солнце стало прощаться с небосводом, изливая розово-изумрудные реки, черные цилиндры принялись довольно кротко плюхаться в воду.
Спустя пятнадцать-двадцать секунд снизу поднимались не слишком большие буруны, а Катанга болезненно морщился в своих наушниках.
— Все, я не слышу винта! — заорал вдруг он. — Накрыли, накрыли лодку!
— Лилиан… — только и выдохнул Индиана.
Чайки роняли сверху не то крики, не то всхлипы, уходящее солнце расстелило кровавую дорожку, катер совершал круг почета вокруг морской могилы. И тут оказалось, что торжественное мероприятие было слишком поспешным. Жутковатой глыбой навстречу смутному сумеречному воздуху всплыла подводная лодка «U-46».
Немецкий капитан никак не ожидал, что с невзрачной посудинки вдруг начнут сыпаться глубинные бомбы, но он был опытный подводник, ходивший в торпедные атаки еще в Первую мировую. Были отданы единственно верные маневровые команды старшинам, которые управляли горизонтальными и вертикальными рулями. Четыре раза лодку всего лишь тряхнуло, однако на пятый раз этим не обошлось.
Дурные известия проскочили по линиям внутренней связи:
— Поврежден носовой горизонтальный руль… Пробоина в носовой уравнительной цистерне… Поступление воды в первый отсек… Лодка клюет носом…
Ложиться на дно было нельзя, такая лежанка могла оказаться последней. А раз так:
— Продуть цистерны главного балласта! — скомандовал капитан.
Лодка всплыла на расстоянии полкабельтова от катера, и ее пушка сразу же стала разворачиваться.
— Прыгайте, Джонс, — напористо скомандовал Катанга. — Хватайте спасательный круг и за борт. Мы в трех милях к западу от островка Устика.
— А вы, капитан?
— Повожу немца за нос. Если меня не накроют, я вас подберу.
Когда первый снаряд вонзился в воду неподалеку и лица обдала плотная водяная пыль, Катанга просто швырнул Индиану за борт, следом отправил спасательный круг и тут же пошел на маневр. Но катер не муха. Джонс видел, как следующий снаряд плюхнулся перед носом суденышка. Вот Катанга выполнил поворот…
И превратился в огненный столб.
Индиана плыл и плакал. Что-то надорвалось внутри. Он плакал впервые за последние тридцать лет, по Катанге и сотням других отличных парней, которых тьма забирает каждую минуту…
Урбах, чьи щеки украсились красными истерическими пятнами, почти что набросился на командира лодки:
— Ну, и какие у вас теперь планы?
— А у вас? У меня, например, самые разумные. Поскольку ваш большевистско-масонский друг Джонс превратился, так сказать, в брызги шампанского, я собираюсь подвести лодку поближе к острову Устика. После чего мы переберемся на берег и будем ждать помощи от наших друзей, а доблестную «U-46» затопим. Сейчас я свяжусь с Измиром…
И Райнгольд фон Урбах не проронил больше ни слова, так как понял — все сложилось донельзя удачно. Сегодня ночью ему представится возможность пообщаться с Богом.
Индиана Джонс тем временем плыл в сторону заката…
4. НОЧЬ ГНЕВА
Вечернее купание в сентябрьских водах Эгейского моря.
Есть мало вещей на свете, которые превосходят по приятности эту процедуру. Слегка колышется поверхность воды, разделяя неясной границей ласковый воздух и нежную воду, пробуждая смутные
