– Стоп! Зинаида, куда тебя несет? – оборвал сюжет Игнатий, продолжая мотаться по комнате, ерошить волосы и хлопать себя по лбу. – Каким, к черту, прикладом? При чем здесь отец? Вряд ли на него стали бы так нападать средь бела дня, он же не президент нефтяной компании. Да и здесь не срастается. Это что же получается? Вадик вышел, на него напали, он покричал, и похитители прониклись, прослезились, а потом все вместе мило зашли в дом, написали записку, аккуратненько отсчитали десять тысяч – и о Татьяне побеспокоились, оставили пять тысяч на мелкие расходы – а потом снова тихо удалились. Так, что ли? Ересь.
– Точно, ересь. Вот ты, Игнатий, всегда как придумаешь какую-нибудь чушь… – согласилась Зинаида. – Тань, да успокойся, видишь, как получается: Вадик сам смотался куда-то… Кстати, а зачем?
Игнатий остановился.
– А вот это мне неизвестно. Может быть, убежал к любимой девушке…
Зинаида уставилась на подругу:
– Тань, у него есть любимая девушка?
– Да нет у него девушек!
– А юноши? Тьфу ты, вырвалось… Ну, вдруг познакомился, пока больной лежал, да и вообще, не девушка, так еще что-нибудь, любимое… Может, он животных любит и в зоопарк побежал? Или, скажем, в компьютер у друга заигрался… – размышляла Зинаида. – А игровые автоматы, а клуб, а… Да мало ли куда он пойти мог!
– Ага! – снова захлюпала Боева. – А зачем тогда записка? Так бы и написал – ушел в клуб. И потом: какой клуб, если его вторые сутки нет? Он никогда не задерживался и всегда дома ночевал!
Зинаида теперь накинулась на Плюха:
– Вот и в самом деле! А зачем записка-то? И к чему ему врать, что его украли?
Плюх о чем-то раздумывал и вопроса Зинаиды не слышал. В общем-то, он и не слушал.
– Татьяна, он должен позвонить, – уверенно произнес он. – Правда, скорее всего, изменит голос и потребует выкуп. Иначе, зачем действительно эта сказка про похищение? А почему до сих пор не звонил… Может, у него еще те деньги не кончились. А как только кончатся…
– Господи! Так чего ж я у вас расселась?! – всполошилась Татьяна. – Вдруг они у него кончатся прямо сейчас, а меня нет! Побегу я. А если будут новости – позвоню.
– Я провожу, – поднялся Игнатий. – Мне еще кое-что спросить надо…
Он произнес это как-то неправильно. Получалось, что он не спрашивает это «кое-что» сейчас только потому, что ему мешает Зинаида. Корытская уже ринулась натягивать сапоги, дабы тоже проводить подругу, но, пораздумав, остановилась. Ну и пусть он ее провожает и спрашивает о чем угодно. Ей и вовсе не интересно, она все равно сегодня вечером Татьяне позвонит и все у нее выспросит.
Зина бросила сапог и, не дожидаясь, пока гости удалятся, направилась в кухню:
– Юля! Где там у тебя чудо кулинарного искусства – борщ? Кстати, мне никакой мужчина не звонил?
Гости захлопнули за собой дверь самостоятельно.
– Зинаид Иванна! Да какому мужчине вы сдались? – не думала, что балаболит, девчонка. – Никто не звонил. А где гости? Вы их уже разогнали? А я на них яичницу приготовила, три яйца лишних разбила! Придется Игорьку есть. Правда, он не переваривает яичницу, а что делать? Надо, чтобы в организме всего было вдоволь: и борща, и яиц, и хлеба…
Зинаида не слишком вслушивалась в философию Юльки. Она уныло хлебала надоевший борщ и подолгу застывала то с куском хлеба, то с полной ложкой возле рта. Ее глодали раздумья. Неужели Вадька и в самом деле так поступил с собственной матерью? Если бы Настя на такое решилась, она бы ее лично… Ой, а что б она сделала? Так же бы металась, как Таня. А Плюх молодец. Как быстро все сообразил! Ну, ему не привыкать, он же постоянно в людских организмах роется, может, и на голову операции делал, знает, чем она там забита. Но каков негодяй, а? Сам все выяснил, встретился с Татьяной, вопросы какие-то напридумывал! Так прям и тянет на себя лавры. Да и ладно, можно подумать, Зинаиде нужна слава! Ей нужна работа. Ивская же ясно сказала, что сделает ее менеджером, как только она разберется, что у них в театре творится. А уж кто там подробности выяснял, разве Ивской интересно. Так дело даже быстрее пойдет: Игнат будет заниматься Вадиком, а она, Зинаида, займется Софьей. Все же неприятно, что Валентина ужом извивается. Завтра же Зинаида к ней еще раз наведается. Нет, завтра у нее работа: бар в одиннадцать открывается, а закроется только в восемь, пока она доберется… Ну и что! А она перед работой заскочит. И ничего страшного, если бар откроется в двенадцать, все равно там с утра никого нет. И потом, она же не просто так гуляет, а раскрывает два очень важных дела.
– Вот, глядите! – как сквозь вату, донеслись до ушей Зинаиды Юлькины восклицания. – Сейчас она частенько так – сунется носом в тарелку и спит! Прямо с куском во рту дремлет. Даже опасаюсь, что когда- нибудь подавится. А что ж вы хотите, новая работа, заботы там разные, это ж вам не на диване валяться. Да вы не беспокойтесь, Зинаиде Ивановне труд только на пользу! Модой заинтересовалась, прям теперь так следит, так следит! Кровать к себе железную с мусорки приволокла, насилу мы с Игорьком уговорили выкинуть…
Но уж про кровать такое Зинаида спокойно слушать не могла.
– Юль! Чего ты врешь-то, а? И чего врешь? Эту плиту могильную… Ой! Настенька! Саша! Какие молодцы, что пришли!
В кухне и в самом деле уже давненько расположились дочь Зинаиды Настя и ее славный муж Александр и тоскливо ожидали, когда матушка соизволит их заметить.
– Мамочка, ты как? – чуть не со слезами в голосе спросила Настя.
– Настюша, что случилось? У тебя похитили Сашу? – не могла переключиться Зинаида. – Ой, да вот же он! Тогда чего ревешь-то?
– Я, мама, не реву. Ты как себя чувствуешь?
Зинаида отодвинула тарелку и побежала в комнату.
