рассыпную.
— Фрэнк, что ты задумал? — испуганно кричит Клара.
— Не бойся, Бьюти, я — Эдвенчер! — рычу я. — И едем мы к подвалу. Просто, пусть ребята поволнуются!
Мне показалось, что она хохотнула. Или это двигун ровера так визжит?
На месте мы первые. Я приглашаю Клару выйти, и мы под руку подходим к двери. Она, конечно, не заперта. Поднимаемся на второй этаж, я отбрасываю щеколду и открываю дверь.
— Мне самому спускаться? — спрашиваю я. — Или поможешь, чтобы я встретил тебя уже внизу?
Надо бы мне догадаться, что она не расположена шутить. Клара молча проходит в дверь, я так же молча беру её за талию и вывожу обратно, потом начинаю спускаться первым. Прохожу две ступеньки, полуоборачиваюсь и протягиваю ей руку. Она принимает это без жеманства, и всю лестницу мы идём так. Проходя мимо стены, я с многозначительным и озабоченным видом пробую её на предмет расшатывания, и Клара всхохатывает — теперь-то уж точно! — а потом спохватывается и смотрит на меня. Не знаю, может быть, в её глазах извинение или ещё что-то, я просто снова отмечаю, что они красивы.
Потом мы проходим подвал и оказываемся у двери. Достаю ключ, отпираю, вспышка сканирует нас обоих; я деликатным жестом приглашаю даму вперёд.
— Нет, Фрэнк, — тихо говорит Клара. — Ты первый. Я в игре только с конца первой стадии.
ЧАСТЬ 2
1. «Клара» идёт на абордаж. Стадия первая
Я стою рядом с рулевым и смотрю в подзорную трубу. Чего в неё смотреть, если кроме морской глади ничего не видно? Но так надо. Я ведь — капитан. — Развернуть носовой! — командую я. — Стаксель — влево!
Хорошо, что меня никто не слушает, потому что представления не имею, что будет, если развернут носовой, а что такое стаксель и есть ли он у меня — вообще не знаю. Наш бриг — барк? корвет? — трёхмачтовый, и назывался «Испаньола». Ну, как у Стивенсона в «Острове сокровищ». Не знаю, кто у Блейна сидит на разработке игр, но фантазия у него… Перед тем, как выйти из Ньюпорта, я заставил замалевать это название и написать «Клара». Хотя это был решительный шаг, авторитета мне это не добавило; скорее наоборот. Хорошо ещё, что я капитан, а не… Как тут низшие чины-то называются? Которые непосредственно с матросами дело имеют? В общем, хорошо, что я — не они. У меня есть своя каюта, где я — один, и никто не мешает. Прогуливаясь каждый вечер по судну, я слышу пьяные голоса из… где живут матросы, и с ужасом думаю: а ведь кто-то должен туда время от времени спускаться и говорить им «…!!! и ты!!! Идите и проверьте скорость убегания компаса — капитан только что велел»! Уж не знаю, идёт ли после этого кто-то куда-то или просто хором смеются…
Что поделать, я дёргаю их потому, что только я знаю, что вскоре произойдёт: проходил эту стадию 14 раз. И ещё мне очень хочется, чтобы она быстрее закончилась. Потому что со второй стадии я уже буду вместе с Кларой. Сначала, правда, ещё нужно её отвоевать. Она на пиратском судне, полуобнажённая, привязана к грот-мачте.
Вот! Грот-мачта! Я знал, что мой интеллект меня не подведёт! Где-то я про грот-мачту читал. Наверняка и на «Кларе» есть такая! — Шкипер! — ору я.
Не знаю, кто такой шкипер, но кто-то прибегает.
— Слушаю, капитан! — говорит он, вытянув руки по швам.
— Как у нас дела с грот-мачтой? — рявкаю я.
— Стоит на месте, сэр! — он выкатывает глаза ещё больше.
А ведь приятно, чёрт возьми, когда кто-то стоит перед тобой, выкатив глаза, и готов исполнить всё, что ты прикажешь. Я чувствую, что тоже начинаю увлекаться этим. Что бы ему ещё приказать, чтобы снова услышать: «Есть, сэр»?
Опять выручает чтение книжек.
— Если вдруг шторм, — уже просто воплю я, — рубить её к чёртовой матери! Немедленно проверить, лежат ли возле неё топорики и сейчас же доложить!
— Будет исполнено, сэр! — он в испуге убегает.
Он, конечно, не вернётся и не доложит — такое у меня через каждые пять минут. Никто не возвращается и не докладывает, зато все при работе. Лихорадочно думаю, кого бы загрузить ещё. Как назло, на палубе кроме рулевого никого нет. Ага!
— Рулевой!
— Слушаю, сэр!
— Какие у нас румбы?
— Вчерашние, сэр!
— Так, — мягко и с садистской улыбкой констатирую я и тут же рявкаю:
— Почему не сегодняшние? Шкипе-е-р!
Прибегает шкипер, но, по-моему, другой, хотя процедура та же: руки по швам, глаза навыкате.
— Слушаю, сэр!
— Что за бардак на нашей шлюпке? — вкрадчиво спрашиваю я. — Почему плывём по вчерашним румбам?
После этой фразы мы все трое в растерянности. И тут я ещё кое-что вспоминаю.
— Свистать всех наверх! — приказываю я.
Рулевой со шкипером тут же свистят и убегают. Я иду по палубе.
Никто не прибежит, и этих двоих увижу не скоро. Такое тоже было. Поэтому у меня много времени. Я смотрю на море.
Знаете ли вы что-нибудь про море? Да-да, вы правы, многие замечательные писатели про него уже рассказывали. И многие потрясающие певцы про него пели. И вы думаете: «Что тут ещё можно добавить? И что интересного может сказать Эдвенчер»? Согласитесь, подумали так?
А зря. Ни Жюль Верн, ни Майн Рид, ни Александр Грин, ни даже Станислав Лем не знали того, что знаю я. Почему я про Лема сказал «даже»? Потому что он — единственный, кто понял, что море — простите, у него «океан» — живое. Да, и не на Земле, а на Солярисе. Ну, и пусть. Всё равно — он ближе.
А лучше всех про море знаю я. И сейчас вам расскажу. Нет-нет, вы потерпите немножко, ручаюсь, это будет не так скучно, как вы думаете!… Что? Там Клара у пиратов и полуобнажена, а этот философствовать собрался? Знаете, с вашей стороны не очень-то тактично напоминать мне об этом. Это только в книжках так бывает: раз — и освободил; раз — и всех победил… А в жизни? Один мой знакомый 27 лет ждал, когда сможет жениться на той, которую любил с молодости. А она выходила замуж несколько раз, и всё не за него. Была поэтапно девушкой, женщиной, матерью, бабушкой — и всё — не его. А вот он дождался-таки, и полгода назад женился на ней. Оба счастливы — не пересказать! Конечно, думаете: книжный пример! Бросьте вы, это же я вам рассказываю. Неужто мне не верите?
… Вот теперь вы правильно меня поняли. Я пытаюсь болтать обо всём, чтобы только о Кларе не думать. Чем я реально сейчас могу ей помочь? А кто ей Доусон? Послушайте, не бередите мои раны. Очень прошу.
Так я о море. Оно действительно живое. Встаньте на берегу, и вы услышите, что оно с вами разговаривает. Ну да, вы не можете понять, о чём. А ваш годовалый ребёнок вас понимает? А теперь прикиньте, сколько лет вам, а сколько — морю… Так кто вы для него?
И на карте всё неправильно. Вы на неё посмотрите: океаны — Тихий, Атлантический, Север… —
