понимает и направляется туда. Как только она входит в комнату, я отталкиваю султана, бросаюсь за ней, захлопываю дверь и задвигаю запор. Вообще-то, нас после этого преследовать и, тем более, выламывать дверь не должны, но проверять этого не хочется. Я хватаю давно знакомый мне небольшой столик и с размаху швыряю в окно. Теперь всё снова идёт так, как положено. Через подоконник выпрыгиваю наружу, кое-как впихиваю в карман изрядно надоевший ключ (большая часть не вмещается) и протягиваю к окну руки.
— Иди ко мне, — зову я Клару.
Она встаёт на подоконник, приседает, я беру её под мышки, она помогает мне лёгким прыжком, и я опускаю её на землю.
Едва делаю это, как происходит что-то очень и очень странное. Внезапно меркнет дневной свет, нас охватывает цепкий полумрак, и мы с Кларой остаёмся одни. Настолько одни, насколько это даже невозможно представить. Нет больше ни дворца, ни садов султана, и вообще до самого горизонта ничего; мгновенно умолкают все звуки. Везде, куда ни кинь взгляд, одно лишь ровное твёрдое покрытие, что-то вроде асфальта. На нём мы и стоим.
— Что произошло, Фрэнк? — встревоженно спрашивает Клара.
Я догадываюсь почти сразу.
— Мы вывалились из стадии, — мрачно говорю я. — И самое плохое, не имею представления, как попадать обратно.
Она ещё хочет о чём-то спросить, но я жестом останавливаю её и оглядываюсь по сторонам. В одной из них, в которой раньше был дворец, возле горизонта замечаю какое-то свечение.
— Надо идти туда, — объявляю я. — Далеко. А ты на каблучках.
Клара приседает, осторожно трогает пальчиком покрытие, потом, уже уверенно ладошкой.
— Нормально, — говорит она. — Пойду босиком.
Я благодарен ей за то, что она вот так, без охов, ахов и нытья, принимает моё решение. Вот только сам я не знаю, есть ли в нём какой-то смысл… Свои сомнения, конечно, оставляю при себе, и мы отправляемся в путь. По дороге обсуждаем своё положение.
— Ты совсем не понимаешь, почему так получилось, да? — спрашивает Клара. — И вообще всё как-то странно: ты говорил, что пока пойдёшь за ключом, меня похитят и куда-то отведут. А ничего такого не было, султан вообще на меня не смотрел, а потом неожиданно сказал: «Схватите её»!
— Это из-за меня, — признаюсь я. — Схитрил в одном месте немножко, захотелось полегче эпизод пройти, вот игра мне и компенсировала всё усложнением в другом! Ты оказалась в зале да ещё не у меня за спиной; тогда я снова делаю недозволенное: беру в заложники султана, вместо того, чтобы честно сражаться с его воинами! Результат видишь.
— А сейчас мы где?
— А вообще нигде. Здесь существует только то, что сделано для игры, а вне её пределов — пустота. Может, то где мы находимся, это пока ещё свободное пространство виртуальности, не занятое ни играми, ни чем другим. Не знаю, если честно.
После этого мы долго-долго идём молча. Вроде бы, всё указывает на то, что я не ошибся: по мере нашего приближения, свечение увеличивается и постепенно наползает на нас. Что там? Территория игры? Какой, этой же или другой? Если последнее, то, возможно, главная из моих проблем разрешится сама собой.
— Не могу больше, — виновато говорит Клара, — давай передохнём.
Мы усаживаемся прямо на покрытие. Оно ни тёплое, ни холодное — красота. Клара возобновляет разговор; видно, ей не нравится идти куда-то, не имея о цели ни малейшего понятия.
— Как ты думаешь, что там? — она показывает рукой туда, куда мы идём. — я имею в виду, какая стадия?
— Возможно, эта самая. Понимаешь, какая штука, — размышляю я, — во всей нашей ситуации есть одна хорошая вещь: нас не бросило на начало стадии. Значит, то, что пройдено — пройдено. И ключ у меня не исчез — выходит, всё засчитано…
И тут у меня в голове ярко сверкает мысль.
— Слушай, — взволнованно говорю я, — а ведь получается, что стадию-то я прошёл! Ключ забрал, тебя из дворца вытащил — задача решена! И чтобы перейти в следующую, осталось только…
— … мне тебя поцеловать! — догадливо улыбается Клара.
— Ты не забыла, как это делается?
— Всегда буду помнить!
Она придвигается ко мне и обнимает за шею. Я, придерживая её, обнимаю за плечи. Она нежно, очень нежно целует меня, и я не сдерживаюсь и целую её в ответ…
Минут через десять с трудом отрываюсь от этого занятия и вздыхаю.
— Не вышло. Видно, всё-таки мы должны добраться до корабля.
Какого-то разочарования на лице Клары по поводу напрасно совершённых действий я не вижу, и это меня вдохновляет. «Может, попробуем ещё раз»? — хочу предложить я, но сдерживаюсь, помогаю ей подняться, и мы идём дальше.
Вскоре не остаётся никаких сомнений в том, что в выборе направления движения я не ошибся: перед нами тот же город, и с какого-то момента увеличиваться в размерах он начинает даже непропорционально скорости нашего хода. И вот он рядом, мы подходим к самой его границе.
— Почему все люди застыли на месте? — удивляется Клара.
— Нет главных героев игры, а сами по себе они не живут. Слушай, но это получается, что они нас не видят! Всё оживёт, как только мы переступим границу. И не раньше! Это нам на руку: давай-ка переберёмся поближе к порту.
Мы перемещаемся вдоль границы, не переступая её. Можно бы продвинуться ещё, но тут я замечаю более удачный вариант.
— Смотри, — показываю я на верблюда, который, к тому же, сидит на земле, — двугорбый — прямо, как специально для нас! Всё, значит, делаем так: впрыгиваем, ты садишься между горбами, я — туда же, но впереди тебя — и к шлюпке!
— А ты умеешь с ним управляться? — с опаской спрашивает Клара.
— Я — нет, но Эдвенчер, наверное умеет. Ну что, делаем?
Она кивает, надевает туфельки, и мы вскакиваем в игру. Тут же по ушам бьёт шум ожившего города — всё пробудилось. Клара быстро усаживается на верблюда, тот от неожиданности вздрагивает и начинает подниматься. Я едва успеваю запрыгнуть — потерял время на том, что подхватывал находившуюся возле его морды уздечку и отшвыривал в сторону саблю: с ней и с ключом влезть было бы нереально. Забираюсь не очень ловко, но результата всё же достигаю.
— Пошёл! — ору я и для убедительности луплю рукой по боку.
Кто сказал, что верблюды упрямы? Этот оказался замечательным парнем и без лишних споров рванул в нужном направлении. Клара сзади обхватила меня, я правой рукой придерживаюсь за горб верблюда, попутно пытаясь разобраться, как управлять при помощи уздечки — всё нормально. Оборачиваюсь к Кларе, она улыбается, в её глазах читаю: молодец!
Не всё так просто! Откуда они взялись? — выскакивают воины султана, тоже, конечно, на верблюдах и несутся следом. Я неистово начинаю лупить своего, он старается, и скорость становится просто опасной. Оглядываюсь назад — сейчас расстояние между нами и преследователями уже не сокращается. Главное — продержаться.
Вот и порт. В стороны шарахаются люди с какими-то тюками на плечах, их крики способствуют тому, что путь перед нами быстро расчищается. Уже видна шлюпка, и мои ребята проворно выскакивают из неё, сталкивают в воду, а затем располагаются в линию, вытаскивая оружие. Пора притормаживать верблюда, но тут я с ужасом понимаю, что не знаю, как это делается! Натянуть уздечку? А вдруг он остановится, как вкопанный, и мы перелетим через его голову? Я принимаю другое решение.
— Придётся искупаться! — кричу я Кларе и, не дожидаясь её ответа, гоню верблюда прямо в море рядом со шлюпкой.
В воде нас с него сбрасывает, я подхватываю Клару и тяну её к шлюпке. А здесь уже нам помогают матросы. Воины султана нас не преследуют, хотя в реальной жизни они бы уж от нас не отстали.
