что центр города находится на другом берегу реки. Прямо перед нами сиял огнями мост. Взойдя на него, мы дошли до середины и остановились, любуясь красотой города, который мирно устроился по берегам реки и озера. Мы стояли в том месте, где река, сжатая набережными и стянутая мостами, свободно расправляла свою переливчатую спину и превращалась в широкое полноводное озеро.
Мы стояли и любовались этой красотой, отражавшей огни дремлющего города, не зная ни названия реки, ни названия озера.
Когда взгляд мой скользнул по набережной, я обратила внимание на старинное большое здание, окна которого радостно и гостеприимно светились, будто приглашая поспешить к горячему ужину и теплой постели.
Это явно был отель. Потянув за руку моего замечтавшегося опекуна и защитника, я поспешила на зов огней. Желание поскорее оказаться в чистой, уютной кровати мгновенно заставило забыть обо всех красотах ночного города.
– Как ты думаешь, нас поселят в такое время? – волновалась я.
– Ну не на улице же нам ночевать, – пробубнил Василий.
– А то, что мы без багажа?
– Скажем, что ошиблись поездом. Ехали в Базель, а оказались здесь.
– А ты уверен, что туда поезда ходят?
– Абсолютно. Видел в расписании. Не бойся, что-нибудь придумаем.
Придумывать ничего не пришлось. Нас без вопросов приняли с распростертыми объятиями. Единственным сюрпризом для нас оказался счастливый брак, в котором мы состояли по документам.
В этот раз мы не особо вчитывались в них, так глянули на фотки, и все.
Линда и Иозас Калныньши. Латвия.
– У твоих приятелей как-то скудно с фантазией. Все Латвия да Латвия.
– Во-первых, наших прежних фотографий никто не видел. Если бы не фотографии, мы могли бы смело ими пользоваться. А во-вторых, чтобы быть кем-то еще, надо языки знать.
Кое-как справившись с удивлением, мы сообразили попросить номер с двумя отдельными кроватями. Благо в больших отелях выбор, как правило, имеется.
Войдя в номер, я сразу рванула в душ. Боже, от меня наверное пахнет как от скунса. Двое суток не мыться! Как правило, я стараюсь использовать свои гигиенические принадлежности – щетки, пасты, гели и так далее, но последняя неделя довела меня до полного пофигизма. Ой, щеточка! Паста! Зубки можно почистить. Ура! А какая там паста, какой шампунь – совершенно фиолетово. Есть, и ладно. Приведя себя в порядок, благоухая лавандой, я вернулась в комнату. И спросила разрешения позвонить детям, пока Василий будет мыться.
У моих чад все было нормально. Каждый из них был абсолютно доволен своим времяпрепровождением. Выслушав их новости и сочинив несколько своих, я сообщила им, что посеяла свой телефон и в крайнем случае они могут звонить на этот номер, но лучше подождать до завтра. Куплю себе новый мобильник и сразу им позвоню.
Продрыхли мы почти до обеда. Вставать абсолютно не хотелось, но голод, как известно, не тетка. Я-то ничего, могу и не поесть, а вот Василий Никанорович за время наших скитаний изрядно настрадался и теперь требовал полноценного трехразового питания. В общем, как это ни прискорбно, пришлось вставать и тащиться на поиски еды. В отеле мы решили не столоваться, чтобы ни дать возможности как следует нас запомнить. Рассчитывались мы наличными, чтобы не проследили нас по карте. Уличные банкоматы представлялись нам безопаснее. Плотно закусив, мы вышли на солнечную набережную. Ну что ж, как ни крути, но пора заняться восстановлением гардероба. Одной таскаться по магазинам не хотелось. Во- первых, скучно, во-вторых, чувство безопасности, утраченное в Париже, так и не вернулось. Вместе как-то надежнее.
Энтузиазма от предстоящего шопинга господин Ползунов не выказал, но покорно поплелся за мной. Наученная печальным опытом, я решила деньги зря не тратить. Купить необходимый минимум. Несколько пар белья себе и «супругу», по паре футболок на смену, носки, по паре кроссовок, запасные джинсы и по свитеру. По вечерам было не жарко.
Кое-какую косметику себе и бритвенные принадлежности Василию. И конечно, ярко-рыжую краску для волос. Не век же мне в парике ходить.
Все покупки мы уложили в небольшую дорожную сумку. И конечно, я купила себе мобильник. Наконец- то я смогу нормально общаться с окружающим миром.
Мы вернулись в гостиницу, и я отправилась в ванную красить голову. Эксперимент был рискованный, я никогда не жила по принципу «сделай сам», предпочитая доверять профессионалам. Покраска в домашних условиях представлялась мне делом сложным и почти непосильным, которое усложнялось к тому же отсутствием инструкции на русском языке. Слава богу, инструкция была снабжена большим количеством простых, доходчивых картинок.
В общем, через полчаса нечеловеческих усилий я, перемазав всю ванную рыжей жижей, уселась на краешек некогда белоснежного бортика и засекла время. Мне было жутко жаль закрашивать парикмахерский шедевр, сооруженный на моей голове. Перед возвращением в отель я купила фотоаппарат и заставила Василия снять меня во всех ракурсах, прическу разумеется. Напечатала фотки и отправила по почте на петербургский главпочтамт до востребования. Приеду домой, пойду в парикмахерскую, пусть сделают как было.
Итак, через полчаса сидения в ванной со смердящей перекисью головой и слезящимися глазами я, наконец, решила проверить результаты. Смыв зловонное месиво и высушив голову, я взглянула на себя в зеркало.
Смело, я бы сказала радикально, пожалуй, даже для Вероники. Голова пылала как костер. Дело, однако, было сделано и переделывать его смысла не имело. Я вышла из ванной.
Мой фиктивный супруг безмятежно смотрел телевизор, когда его взгляд случайно переместился на меня.
– А-а! А-а! – заорал от страха измученный бесконечным заграничным вояжем олигарх.
– Что, так хорошо? – нежно проворковала я.
– Так хорошо, что я чуть коньки не откинул. Ты что натворила? Теперь нас точно заметут, за нарушение общественного порядка.
– Ну и грубиян же ты. Я, можно сказать, ради общественного блага красотой пожертвовала. Ты хоть видел, что в новом паспорте я рыжая?
– Нет.
– А жаль. Если бы твои мастера проявили чуть больше вкуса, я могла бы превратиться в блондинку с длинными локонами, а не в это пылающее чучело.
Я окончательно расстроилась и снова удалилась в ванную, громко хлопнув дверью.
Что же делать? Как минимизировать эту катастрофу? А так. Очень просто. Надо ее уменьшить, то есть сделать стрижку короче. Быстрее отрастут.
Я решительным шагом вышла из своего убежища и стала одеваться.
– Ты куда? – забеспокоился Василий.
– В парикмахерскую.
– Ты, это, может, хватит на сегодня? Я вроде уже привыкать начал и паспорт опять-таки.
– Не дрожи, скоро вернусь. Будет еще лучше, – напугала я напоследок этого черствого человека.
Судя по выражению его лица, лучше было уже некуда.
На всякий случай я все же повязала платок, дабы не шокировать общественность.
Гостиничной парикмахерской я решила не пользоваться и отправилась бродить по старым улочкам в поисках салона. Нашла его быстро. Мастера при виде меня проявили завидный такт и выдержку.
Кое-как объяснив, чего я хочу, села в кресло. Через полчаса я вышла на солнышко с коротким огненно- рыжим ежиком и длинной челкой.
Господин Ползунов встретил меня без комментариев, то ли у него их не было, то ли связываться не хотел. Кардинально преображенная, я совершенно не желала сидеть в номере.
– Может, на яхте или на лодке по озеру покатаемся, я видела пристань?
Крякнув по-стариковски, Василий Никанорович потянулся за курткой.
