домой. Думал, забудет. А она и через дня три все вспомнила, вызвала меня и на полном серьезе сообщила, что у нее встреча с детективом и мне же будет лучше, если я отвезу ее на эту встречу и тоже буду присутствовать при разговоре. Стоит ли удивляться, что я развития событий ждать не стал, а госпожа Трофимова скончалась прямо по дороге к детективу?
– Никого не жалел, зверь! – прошипела Аллочка. – Отца – тоже ты?
– Нет, – помотал головой Комаров. – Я ему сказал, что очищу мир от скверны. И всякий раз, собираясь на преступление, я посылал ему фотографию жертвы. Не после, а до! И он все это время мучился. Ух, что с ним творилось, когда он слышал о гибели той, чье фото он недавно держал в руках! Но он – трус. Он сбежал!
– У него случился инфаркт! Он просто не мог такого вынести! – вскинулась Аллочка.
– Мог! Только не захотел. Спер у своего друга какую-то пакость, принял и… трус!
– Да не трус он! – вступилась за него Гутя. – Просто твой отец думал, что с его смертью прекратится твоя дикая месть невинным людям. Что тебе некому и нечего больше будет доказывать Вот и…
– Я уже все доказал, – с чувством явного облегчении проговорил Комаров и откинулся на спинку стула.
– Ну что же – молодец! – поднялась Аллочка. – Только так ли будет думать твой сын, Петька? Тебе-то самому не слишком сладко без отца жилось. А? Не так?
Комаров насторожился.
– У меня была цель, – убеждая себя, твердо проговорил он. – Святая цель! И он… Петька поймет.
– Что он должен понять? – склонила голову набок Аллочка. – Что его папа оставил собственного сына без помощи обеспеченного деда; не уберег бабушку; сам сел в тюрьму и бросил молодую Петькину мать в одиночестве с нищенской зарплатой?
– А ты? Ты обещала… Устроить ее… – испуганно расширил глаза Комаров.
– Но по всем твоим сценариям, ты не должен от меня ничего брать? И твои родные – тоже.
– К черту сценарии! Ты… Ты отобрала у меня отца! Ты во всем виновата! Это ты!
– Ты даже не удосужился проверить, кто я такая на самом деле, – медленно проговорила Аллочка. – Я по паспорту вовсе не Аллочка, а Февралина Власовна Клопова, понял?
– Боже мой! Какой ужас! – пролепетал Игорь и, поняв, что проговорился, рявкнул: – Молчать! Рразговорчики!
– Да, ужас. Поэтому я сама себе и придумала это имя, – Аллочка, когда-то оно было жутко модным.
– Н-нет… – замотал головой Комаров. – Такого… н-нет! Нет! Отец… я же видел, он сам возле тебя… ходил!
– Что ты видел? Он действительно ходил… возле… потому что я и в самом деле сильно напоминала ему его первую жену. Просто одно лицо!
– Ну, ващ-ще! Финиш… – Комаров откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. – Только не говорите Татьяне ничего… она с ума сойдет, если узнает!
– А ты и в самом деле думаешь, что такое возможно скрыть? – искренне удивилась Варька. – Ну, детский сад!
Дома Аллочка была в этот вечер… да нет, в это утро! В это утро она была героиней. Сразу же после ресторана они пригласили всех к себе, и Алла Власовна уже в который раз пересказывала, как она вычислила убийцу.
– Ну, во-первых… Ну что вы шумите? Тихо! Ти-хо! – скомандовала она, стоя у центра стола. – Всем очень интересно узнать – как же я оказалась такой молодчиной, что выследила такого матерого мужика? Так! Все меня слушают. Всем интересно?
Но слушали ее не все, потому все были ужасно голодны, несмотря на то, что недавно вернулись из ресторана – видно, сказывалось волнение. И только потом, когда гости выпили по первой кружке кофе и закусили парочкой бутербродов, все успокоились и стали с огромным интересом расспрашивать – и как же Аллочке удалось убийцу обнаружить?
– Это было нелегко, – чопорно начала Алла Власовна, но потом плюнула на манеры и принялась рассказывать взахлеб: – Мы решили, что преступник – мужчина. Хотя бы потому, что я помню, как меня трогали… да что там, как меня душили мужские руки, там, в подъезде. Значит, значит убийца и жил в этом подъезде.
– Не обязательно, – не согласился Фома. – Он мог туда прийти, следить за тобой, поджидать.
– Мог, но я так подумала. А кто больше всех ко мне приставал из жителей подъезда? Комарова Танечка! Правда, сама она не могла бы меня завалить. У нее фактура мелковата, но у нее несколько раз вырывалось что-то типа: «Я теперь уже и сама интересовалась…» Это она говорила по поводу работы в клинике. То есть – «теперь уже и сама», а до этого кто интересовался? Тот, кто в клинике бывал. А не ее ли муж? И потом – что за старенькую женщину он возил? А еще потом у него почему-то случились с работой проблемы. Не Трофимову ли он возил?
– Точно ведь, а? – удивилась Гутя. – И ведь ты мне все рассказывала, а я даже внимания не обратила.
– Во-от, – довольно засияла Аллочка. – А я – обратила.
– За Аллочку! – вскочил Игорь, а Юрий посмотрел на нее долгим томным взглядом.
– А еще вы меня спрусите: «Какие у тебя еще факты были?», спрашивайте! Ну, удивляйтесь, давайте, спрашивайте! – настаивала Аллочка, – Ну ладно, отвечу, как будто вы спросили. Значит, еще я кое-чему удивилась, когда мне Татьяна рассказывала про этого химика, с которым ты, Гутя, в беседке обнималась, с Евгением этим.
– Аллочка! – Гутя вспыхнула до корней волос. – Да мы и не обнимались вовсе! Мы… Я допрос вела.
– Да ладно, – фыркнула Аллочка. – Мне о нем Татьяна рассказывала. И так подробненько… Я еще подумала – ну, какая молодец! Так помогла! А потом домой пришла и думаю: а откуда она все это знает? Ведь у меня спроси, кто у нас ходит к соседке, Вере Степановне, как давно они знакомы и где он работает? И я ведь ни слова не скажу. Нет, скажу – вы что, обалдели? Откуда мне знать? А Комарова все знала. А так, словно между прочим, можно рассказывать все в подробностях, если ты лично дружишь с человеком. А она подружкой Родионова вовсе не была. Он пухленьких любил, вот так. И, собрав все эти факты… Ну что вы? Теперь-то и надо вскочить и крикнуть: «За Аллочку!». Только выпить бы чего-нибудь покрепче…
История эта уже стала забываться понемногу, когда однажды зазвонил телефон Неверовых.
– Аллочка, это тебя, – передала трубку сестре растерянная Гутя.
– Алле? – недовольно отозвалась Алла Власовна. Она только что решила покрасить волосы, намазала половину головы, и вот – кому-то приспичило. – Это я, говорите.
– Это Алла Власовна Клопова? Здравствуйте. Вас беспокоит Зеленов Алексей Андреевич. Вы должны завтра утром прибыть по адресу… запишите, пожалуйста, да, вот по этому адресу, там нотариальная контора. Первый кабинет, там я вас буду ждать. Вам необходимо ознакомиться с документами.
– Что за документы? – насупилась Аллочка. – Никуда я не поеду, да мне и некогда.
– Алла Власовна, будьте добры, найдите время. Вы являетесь наследницей Родионова Максима Михайловича, и нам нужно с вами решить вопросы с документацией.
– Я-а?! Наследница?! – оторопела Аллочка. Радость с такой силой ее захлестнула, что глаза чуть не выскочили из орбит, а из гортани уже готов был вырваться зычный вопль, но вместо этого язык сдержанно пролепетал: – Вы знаете, у Родионова есть внук… родной. Пусть он и получит все его состояние.
– Не беспокойтесь, – бесстрастно отвечал невидимый Алексей Андреевич. – Внук тоже включен в состав наследников, Максим Михайлович хотел, чтобы вы его имущество поделили с мальчиком поровну. Приезжайте завтра, поверьте, там есть что делить.
Аллочка опустила трубку на колени и замолкла. Ее тормошила Гутя, уже выскочила из своей комнаты Варька и стала припадать перед теткой на корточки и дергать ее за подол платья. Уже и Фома вышел и принялся беспокойно разглядывать склеры ее глаз – здорова ли, а она все сидела и не могла поверить – неужели у нее будет собственная квартира и деньги на свое маленькое частное детективное агентство?
– Аллочка, что? Ну что тебе сказал это мужчина? Он тебя обидел? Оскорбил? – не могла понять Гутя. – Да что случилось-то?!
– Ничего особенного, что ты так кричишь? – наконец дернула плечиком Аллочка и вдруг озаботилась: –
