Фома медленно повернулся к Варьке:
– Варь, какая женщина? О чем она спрашивает?
– Аллочка, ты сейчас о чем? – повернулась к тетке Варька.
Аллочка тяжко вздохнула и выдала:
– Давай, Фома, раскрывай карты. Приходила к тебе сегодня на прием женщина?
Фома неуверенно мотнул головой, дернул кадыком и уточнил:
– И даже не одна, я не помню, человек семнадцать женщин было, наверное, а может, и двадцать.
– Мы же договорились, все начистоту, – сурово сдвинула брови Алла Власовна. – Я спрашиваю про эту, ну как ее… Короче, признавайся, водил ее в ресторан? Только не ври мне!
Фома повернулся к Гуте и помотал головой:
– Я нич-чего не понимаю! Давайте так: я сначала рассказываю, что у меня стряслось. А уж потом вы – все начистоту.
– Давай так, – быстро согласилась Гутя, – только ты ешь, ешь.
– Да какое там, – горько махнул рукой Фома и отодвинул тарелку. – У меня на работе творится какая- то…черт его знает, что у меня там творится! Полтора месяца тому назад к нам пришел следователь и сообщил, что погибла одна довольно молодая еще женщина, Анна Дмитриевна Пчелкина. Погибла насильственной смертью. А поскольку незадолго до гибели она была моей клиенткой, то следователь и пришел ко мне – выяснить все, что мне известно о несчастной. Ну, что мне там известно, так, мол, и так, обращалась к нам неоднократно, у нее проблемы с сосудами, короче, рассказал все, что знал. Кстати, следователь меня хорошо знает. Я его дочку оперировал, в общем, пообщались в дружественной обстановке, так сказать.
– Ну и ладно, – погладила по плечу зятя Гутя. – И выкинь из головы.
– Так я бы и рад! Но после этого погибает еще одна женщина! И тоже моя клиентка, Софья Николаевна Аркадьева. Дама солидного возраста, состоятельная приятная! Кстати, она в каком-то фонде работала, больным помогала, перечисляла деньги на операции. И тоже кто-то ей умереть помог. Следователь снова ко мне. Теперь было уже труднее, то есть я, конечно, рассказал, что к этому непричастен, это ж ясно. Да и свидетелей у меня целая поликлиника, во время ее убийства я на работе находился.
– Вот идиотство, – не выдержала Гутя. – Я даже не знаю, ну, что теперь поделать, и ты же не виноват, нельзя себя так изводить.
– А сегодня, – Фома уткнул лицо в ладони. – Сегодня мне сообщили о смерти Трофимовой Вероники Семеновны. Ее убили по дороге домой. Она ехала от меня.
– Погоди-ка, – насупилась Аллочка. – Трофимова Вероника Семеновна? Это не та, которая к тебе сегодня на прием приходила? Такая вся, в полосочку? И ногти, как картинки?
– Я не помню ее ногти, но говорю – она ехала от меня, когда ее убили.
– Погоди, ее прямо в автобусе? – не сообразила Гутя.
– Она не ехала в автобусе, у нее «Лексус», – вздохнул Фома. – Ехала домой, у нее дом в черте города, но… короче, на дороге, как предполагается, ее кто-то остановил, она вышла, ей накинули удавку на шею и… В общем, вот такая картина. Сразу заявляю – о совпадениях говорить не приходится.
– Ну, надо рассматривать все версии, и совпадения тоже, – невозмутимо проговорила Гутя.
– Третья моя пациентка – и совпадение?! Не смешите меня! – горько дернул губой Фома.
– И не думала. Но городок у нас небольшой. Все эти несчастные могли появляться в одном месте, например, посещать одну и ту же парикмахерскую, ходить в одни и те же магазины, бутики, спортзалы, я уж молчу про театры и цирк.
Фома с интересом уставился на тещу:
– Вы в самом деле так думаете?
– Это же логично, – вытаращилась Гутя. – И потом, рассуждай здраво. Ваша клиника – одна из самых известных, так?
– Н-ну да, она входит в тройку лучших в городе.
– А погибшие были, насколько я поняла, примерно одного возраста и достатка, так ведь? Все женщины в определенном возрасте начинают лечиться, потому что организм изнашивается, это аксиома. И что удивительного в том, что состоятельные леди могли позволить себе одну из лучших клиник? Это же ясно, они в плохую не пойдут. И что тут думать? Тут надо думать не о том, что они все – твои клиентки, а о том, что идет уничтожение состоятельных дам, я бы так сказала, – важно закончила Гутя и победно посмотрела на зятя.
Тот уставился на нее во все глаза и даже потянулся за тарелкой с мантами.
– Ну вот! Я же говорила, что на тебя никто не думает! А ты еще не хотел маме сказать, – радостно воскликнула Варька. – А мама, видишь, у нас какая? Она сразу все и поняла. Сразу и сообразила. Я ж тебе говорила, что мамочка у нас – настоящий детектив. Ты же помнишь, сколько она преступлений раскрыла.
И рыжая девчонка подскочила к матери и звонко чмокнула ее в щеку.
Аллочка крякнула. Вообще-то, в их семье именно она считалась настоящим детективом. И преступления раскрывала тоже она. Она даже открыла собственное детективное агентство, загнувшееся из-за отсутствия заказчиков. Но ведь не из-за Аллочкиной же профнепригодности? И потом, что-то мешало Алле Власовне так же беспечно подскочить к сестре и облобызать ее ланиты.
– Ф-фу, – с облегчением выдохнул Фома. – Вот честно скажу, женщин тех жалко, я их знал, но – будто камень с души упал. А то мне так и мерещилось, что за спиной люди в меня пальцем тычут, как в убийцу.
– Фома, – невинно спросила Аллочка, заталкивая в рот манты. – А кто это – Вероника Семеновна? Эта не та фифочка, с которой ты в ресторане сидел?
Фома так поперхнулся, что Варьке пришлось с силой долбануть его по загривку.
– В ка-а…ком ресторане?
– В «Сентябре». Я тебя там видела.
– Я… я не ходил в ресторан в сентябре, он наступил-то три дня назад. Нет, я точно еще ни с кем в рестораны не ходил.
– Аллочка! Ну что ты опять мелешь? – с укором зыркнула на тетку Варька. – Фом, возьми майонез. Или тебе горчицы?
Как ни старалась Варька увести разговор от тяжелой темы, но Аллочку было свернуть не так-то просто.
– Понимаешь, я вчера… ну да, вчера! Так вот. Я вчера зашла случайно в ресторан. Просто меня там ждал один мужчина, он меня пригласил, Варька, я потом тебе о нем расскажу. Сижу я за столиком, смотрю по сторонам, потому что мне за заказ платить нечем, и думаю, какого бы дурака отыскать? Нет, не так. И, значит, думаю, кто это сидит за столиком возле входа? А возле входа сидишь себе ты, Фома, а с тобой такая яркая особь женского полу. И голова-то у нее разным цветом выкрашена, и цепь-то у нее вся прям метражом, и ногти… Фома, а ногти у нее – вообще! Я не понимаю, как ты не заметил такую красоту? Вот если бы мне Гутя денег побольше давала, я бы только такой маникюр и делала. Варька, представляешь, такие длинные, а на каждом – отдельная картина нарисована.
– И как ты эти картины разглядела? – недоверчиво фыркнула Варька. – Ты же не за одним столом сидела с ней.
– Так я подошла! Вот честное слово, взяла и подошла. И вежливо поинтересовалась: «Женщина, у вас закурить не найдется?» А она даже не взглянула на меня. Но рассмотреть-то я ее успела.
– Ничего не понимаю, – снова отодвинул тарелку Фома. – Аллочка! Я не был вчера в ресторане!
– Был. В «Сентябре».
– Да нет же! Говорю, ни в «Сентябре», ни в «Октябре», ни во всех остальных месяцах года. Я был… Господи! Да целая клиника видела, что я с работы ушел черт-те во сколько.
– А у меня есть свидетель. И он сегодня обещал прийти, но у него что-то случилось. А вот завтра он за мной заедет, и можно будет у него спросить.
Фома заморгал и ухватил себя за виски.
– Так, давай разберемся. Значит, из дома я вышел в девятом часу, у меня вчера прием был с десяти до двух. Доехал нормально, без приключений, переоделся, начал прием. А потом… В два часа мы с главным
