Подруги попросили посидеть с Серовской крепенькую старушку из соседней квартиры и только после этого покинули дом несчастной женщины.
– Чего это она? – удивленно спросила Люся, когда они остановились возле подъезда. – Колотится вся, нервничает…
– Ой, Люся, меня от тебя уже давно колотит, – шмыгнула носом Василиса. – Чего ты на нее буром поперла? Видела ведь – женщина в горе, сына потеряла, а ты со своими бестактными вопросами! Ну надо же как-то помягче!
– Как она тебя – дверью, а? – напомнила Люся. – Между прочим, она тебя спутала с какой-то пассией Эдика и была страшно разгневана. И почему, спрашивается?
Василиса поправила платок на голове и поежилась – холод не щадил.
– Ну почему-почему… Может, эта девчонка не пришла на похороны Эдика, а мать обиделась, ну и…
– Но ведь она говорила, что ни одной девушки не запомнила. И потом… если она тебя спутала с девушкой, почему тогда назвала старым корытом?
– Ой, Люся, я прям и не знаю – с чего это она так взъелась! И старым корытом тебя, и лошадью, и что пора на тот свет… Вообще! Неважно выглядишь, Люся, я давно тебе хотела сказать, – охотно поддержала подругу Василиса.
– Вася! – остановилась Люся. – Ты меня не путай. Это она тебя, а не меня старухой называла! И про лошадь – тоже тебя! Только почему старухой, никак не пойму…
Василиса пожала плечами:
– Ну… она же меня с девушкой его спутала, а потом… Вероятно, сообразила, что девушке немного моложе быть полагается, а мне, сама понимаешь, уже тридцать пять!
– Вася!! Ну хватит, а!! Ну сколько можно врать-то?! У тебя же язык отсохнет! Какие тридцать пять, когда твоему Пашке уже тридцать три стукнуло!!
Василиса сморщилась.
– Ты нудная, Люся. Женщине столько лет, на сколько она выглядит.
– Вася, – задушевно взяла подругу за пуговицу Людмила Ефимовна. – Я тебе честно скажу, на тридцать пять ты не выглядишь. Я тебе скажу больше – ты и в тридцать пять лет выглядела на пятьдесят, потому что на башку всякую ересь напяливаешь! Иди уже, горе мое!
Люся собиралась домой, но Василиса настояла, чтобы они забежали к Ирине – судя по адресу, ее дом находился совсем недалеко.
– Вася, у тебя уже весь нос синий. Ты похожа на баклажан, – упрямо тянула подругу домой Люся.
– Кому нужно разглядывать мой нос? – тянула Василиса подругу в сторону незнакомого дома. – Люди смотрят мне в глаза и видят… Да черт знает, что они там видят, давай быстрее шагай, горе одно с тобой…
Ирина была дома. Открыв двери, она тут же открыла рот от удивления:
– Василиса Олеговна? А это с вами кто?
– Это так… ходит со мной всегда, – отмахнулась Василиса. – Ирина, ты нас чаем не напоишь? А то у меня уже весь баклажан посинел, на нос похож…
Ирина кивнула и отошла в сторону, приглашая войти.
– Только у меня мама больная, инсульт у нее, уже второй год не поднимается. Вы в кухню проходите.
Женщины аккуратно разулись и тихонько прошли в маленькую ухоженную кухню. То, что в доме больная, ощущалось сразу – по квартире витали аптечные ароматы.
– Василиса Олеговна, вы сегодня так изумительно выглядите, – заметила новшество в наряде Василисы девушка. – Вам так идет этот платок. А вы не пробовали сверху надевать эдакую таблеточку? Очень элегантно будет смотреться.
– Нет, – зарумянилась Василиса. – Я думаю, таблеточка меня будет старить. Все же их носили во времена Второй мировой…
– Ой, боже мой! – всплеснула руками Ирина. – Да мало ли что и когда носили!
– И все же – нет. Этот наряд я подсмотрела у одной очень богатой особы…
– Эта особа наверняка не торчала на остановках, поэтому ей можно и в шелковом платочке… – проворчала Люся. – А вот тебе твою слабую голову поберечь бы надо. Тем более, в твоем грустном возрасте!
– Это почему мой возраст грустный?! – даже подскочила Василиса. – У меня как раз… как раз самое веселье началось! За мной кавалеры теперь просто стаями! Ирина! Ну скажите же этой медузе, как за мной ухаживали Эдик и Антон, царствие им небесное! Они же!.. Они же пыль с меня сдували! Пылинки!
Ирина с легкой улыбкой смотрела на Василису и не забывала кивать Люсе:
– Да, правда, вы напрасно ей не верите, сдували!
– Какой кошмар, – вздохнула Люся. – У мальчиков окончательно съехала крыша.
– Люся! О них теперь говори только хорошее! – вскинулась Василиса и обернулась к Ирине: – Ну-ну, рассказывайте моей подруге, рассказывайте! Как они на меня смотрели, как мне улыбались… Не стесняйтесь, у меня от Люси никаких секретов!
Люся вовсе не собиралась слушать очередную оду Васеньки самой себе, а потому прервала даму на самом взлете.
– Ирина, если вам не трудно, налейте этой престарелой кокотке чаю с малиной. Можно с лимоном. Можно с лимонной кислотой или вообще с кислотой какой-нибудь, чтобы она рот наконец закрыла!
Василиса обиженно примолкла и демонстративно уставилась в потолок. Если Люся завидует, то вовсе не обязательно показывать это на людях! Надо уметь сдерживаться.
– Ирочка! Я, конечно, промолчу, а вы напомните этой даме… – задергала она бровями, не в силах молчать. – Напомните ей, как однажды я опоздала, а мальчики у всех спрашивали: «А что с Василисой Олеговной? Она не захворала?» Напомните. Расскажите ей!
– А еще лучше, – перебила подругу Люся. – Расскажите мне, с кем, помимо Василисы, общались эти молодые люди? Может быть, вы их с кем-то видели?
Девушка на минутку задумалась.
– Вы знаете, я ведь без дела не сижу, поэтому мне глазеть по сторонам некогда. Но… при мне они как-то не слишком с кем-то общались. Нет, ну говорили с Вазоновым, так, по делу. Они, кстати, считали, что им постоянно недоплачивают.
– Да! И я так считаю! – вскинулась Василиса. – Нам, ведущим артистам агентства, и в самом деле платили крохи!
Девушка согласно кивнула:
– Ну вот, у нас, кстати, многие так считают, поэтому ничего особенного… Потом еще с кем?.. С Леночкой тоже общались. И тоже вроде только по делу. Ленка же к нам прибегала с расчетками. Ну, с ней они не так плохо общались, как с Вазоновым, они ей даже комплименты делали… Потом… Со мной, опять же. Но это только, пока я их гримировала. А! Еще с Ванькой и Санькой постоянно грызлись!.. Хотя с ними все грызутся, потому что их как ни хватишься, всегда нет на месте, и все приходится самим, а им-то за это платят!
– Понятно, – проговорила Люся. – А… что вы можете рассказать про Татьяну?
– Татьяну? А что про нее рассказать? – пожала плечиками Ира и налила дамам еще чаю. – Обыкновенный служебный роман, кого сейчас этим удивишь?
– Как то есть роман? – оторопела Василиса. – И она, что ли… с мальчиками?
– Да нет же, она-то с чего? – усмехнулась Ира. – У нее с Вазоновым любовь, давняя и заскорузлая!
– С Вазо-о-о-новым, какой кошмар… – пролепетала Василиса. – Люся! Если б ты видела этого Вазонова! Брюхо – во! Ну, как наш аквариум. Башка – лысая, как коленка, глаза мутные, рот на бок, и пальчики нервно так по брюшку рыщут – ти-ти-ти-ти! На него люди смотрят и от испуга икать начинают.
– Ну и что? Главное, чтобы душа у человека светлая была… – поддала капельку мудрости Люся.
– Ну, с душой и вовсе беда – ее у него просто нет, – вздохнула Василиса. – У Вазонова на том месте кошелек лежит. Между прочим, с нашими кровными заработанными…
– Ира, а что за роман? Откуда вам это известно? – уставилась на хозяйку Люся.
Девчонка легкомысленно хмыкнула:
– А это не только мне известно, у нас все знают. Но только прикидываются, что это страшшная тайна! Я
