которых Василиса узнала только Витю Потапова. Она протиснулась через их могучие спины и чуть не заорала: в кровати лежала Люся, а рядом с ней сидела Наталья и держала пистолет у виска нечастной сыщицы.
– Доигрались, мать вашу… – выдохнул Павел.
– Наташенька, это мой сын, не пугайся, слезь с Люси, – не до конца оценивала ситуацию Василису. – Паша, девочка так перенервничала сегодня, ты не представляешь. Ее столько в лесу продержали, одичала немножко…
– Мам, ее не держали, она там сама пряталась, – устало объяснял Пашка.
– Ты, Пашенька, ерунду-то не городи… Наташенька, ну хватит уже пистолетом трясти, в самом ведь деле выстрелит, а я Люсе еще про миллионы не сказала! Не балуйся…
– А я не балуюсь, – нервно дышала Наталья. – Вот теперь я не играю. И что же вы, Василиса, сынка не слушаете? Он ведь правильно говорит – это я сама пряталась! От вас, от Хлебовых разных! Вы сами меня отыскали! Вы сами этого хотели!
– Вася… Васенька… она так в меня вцепилась… – проговорила Люся, еле шевеля побелевшими губами. – Она так меня держит… она не шутит, Вася…
Василиса не могла поверить.
– Ты… Наташка, ты… – грозила она пальцем. – Ты в Люсе скунса… не буди…
Заслышав знакомую команду, Малыш ринулся на кровать, сшиб Наталью и уложил лапами в подушки Люсю. Это называлось у него «Буди Люсю». Малыш в последнее время настолько отработал команду, что хватало одного слова. Пашка метнулся к Бедровой и, прежде чем та успела опомниться, защелкнул на ней наручники.
– Сволочи!!! – визжала та и каталась по кровати. – Сволота!!
Но теперь она была не страшна. Зато Павел поднялся во весь свой могучий рост и встал перед матерью.
– Вот если бы… – едва сдерживался он. – Если бы тебя звали Катерина Павловна… или Надежда Павловна… я бы тебе… снял штаны… и такого ремня всыпал!!!
– Пашенька, а меня вот Василисой Олеговной назвали, – торопливо проговорила мать и отошла к окошку, подальше от греха.
– Павел Дмитриевич! Вас ждать?! – спрашивали ребята, уводя буйную Бедрову.
– Конечно. Я иду, – повернулся разгневанный Павел к матери спиной и потопал к выходу.
– Пашенька, а сегодня на оладушки зайдешь? – спросила дребезжащим голосом Люся и на всякий случай пригрозила: – Паша, попробуй только не зайди, сами в милицию заявимся, узнать в чем дело.
– Готовьте оладушки, тетя Люся, непременно буду! – сквозь зубы проговорил Павел, играя желваками.
А потом потянулись бесцветные дни. Пашка-злодей в гости не спешил, а находиться в неведении – худшее из зол.
Уже и к Маше в гости наведывались, и Ольгу посетили, но все как-то так, лениво и безрадостно. Все больше грызла обида: вон как Пашенька возле Марии плясал, спасибами бросался, а им… А ведь они тоже что-то отыскали… Правда, еще не знают, что именно… Это и глодало дам с каждым днем все больше. Вася теперь и вовсе перестала из дома выходить, только Люся с Малышом гуляла.
В одну из таких прогулок и раздался звонок.
– Иду… Какая нетерпеливая, – ворчала Василиса, ворочая замком. – Ой… а это вы? А мы же… договаривались… А я еще не разговаривала…
На пороге стоял Виктор Борисович Таракашин с огромным тортом и бутылкой шампанского.
– То есть… что значит не разговаривали? Так вы уже должны были Люсю подготовить! – возмущенно вытаращил он на Васю глаза и надулся, точно пузырь. – Времени-то сколько прошло! Так все деньги испортятся! В смысле, отец и передумать может!
– А… а у меня как раз на сегодня запланировано собеседование… – заюлила Василиса.
– Как это на сегодня?! А что же вы столько времени делали?!
– Вот больше мне и заняться нечем, кроме как ваши миллионы пристраивать! Раньше надо было думать! – рявкнула Василиса, но потом опомнилась и притворно вздохнула: – А я ведь говорила с Люсей, да… Ни в какую. Визгом визжит, не хочу, говорит, за эту шкуру продажную замуж, это за вас, значит. Вот я сегодня и запланировала серьезный разговор, с документами, фотографиями разными, с рукоприкладс… с вескими доводами. Так что вы завтра приходите. В десять. Ждем. А сейчас… Тортик оставьте и бутылочку тоже, завтра новенькие купите. А сами уж того… до свидания. Давайте бутылку-то, чего уж так-то… как в родную?..
Мужчина не хотел отдавать, тянул к себе, Василиса в этом вопросе сильнее оказалась, ее цепкие пальцы ловко выудили бутыль, и обескураженный Таракашин остался только с большой коробкой. Он немного потоптался, потом решил, видимо, с тортиком не расставаться, а завтра его и занести, но Василиса выдернула нарядную коробку и захлопнула дверь перед самым носом жениха. Потом немного подумала и крикнула вдогонку:
– Вы под балконами идите, чтобы Люсенька вас не заметила, а то она неподготовленная, жуть до чего буйная, мне потом ее вовек не уговорить.
Уже в окно Василиса Олеговна наблюдала, как осторожный Виктор Борисович прятался за фонарными столбами, крался за мусорными баками и таился в детской песочнице, хотя не только Люси, никого вообще на улице не наблюдалось.
Василиса убрала торт в холодильник, потом снова достала, отрезала солидный кусок и устроилась с ним перед телевизором. Объяснением решила голову себе не забивать. Сейчас Люся придет, а там все само расскажется.
