И там, где погибло солнце, на западе, зажглись красные звёзды. И они были как капельки смолы, как капельки крови, как очи предков — чужих предков, осквернённых тобою в чужой земле, на чужой войне, в священном Крестовом походе.
Корд'аэн потерял кусок сердца, и неведомо как стоял он перед теми незрячими глазами, один против всей этой земли и всего этого неба. И пел.
Но это мало помогло, ибо он и сам хотел прихода тех сил из-за Моря, хоть и боялся себе в этом признаться.
Аллиэ и Дейрах запели в два голоса.
Камень в навершии жезла Дейраха лопнул, как насыщенный кровью гнойник, струи огня и тумана брызнули во все стороны. Тени мчались к телам поверженных воинов.
Тогда запел Корд'аэн, отбивая ритм опалённым посохом.
Но жрецы Золотой Ветви воздели руки к небу. И небо откликнулось алым огнём.
Тогда Корд'аэн обратился к Великой Матери.
Дэор склонился над Эльри и сшивал ему рану крючком и ниткой, что нашёл в сумке Корда, поливая всё это красное смердящее безобразие едкой пахучей жидкостью. Эльри вначале орал, потом впал в забытье. Я не мог на это смотреть, да и толку от меня было бы, как всегда, немного. Поэтому заметил, как один из павших ормингов встал и пошёл к нам. Но… это был не орминг. Это была моя Митрун.
— Снорри, отойди. Я должна передать что-то твоему другу.
Я ничего ей не сказал. Я ударил её мечем Рольфа Ингварсона. Сказки говорят нам, что с подобными созданиями нельзя говорить. Тело рассыпалось, а голова произнесла:
— Ты об этом пожалеешь.
А то я не знаю…
Эльри дёрнулся. Открыл глаза. Дэор мрачно предупредил:
— Молчи и не рыпайся. Твои дела плохи как никогда.
— Троллю в зад, — учтиво отвечал Эльри. — Поверишь или нет, однажды было хуже.
— Врёшь, — улыбнулся Дэор. — Держись, Бродяга. Держись.
Эльри держался.
