— Многие прибывают на Лаастенмаа…
— Перестань! — кошкой мелькнуло раздражение. — Я хочу, чтобы ты нас познакомил. Представь мне этого мастера-ювелира. Я недавно гуляла по саду, и его взор задел меня. Он полон огня.
— Это не получится раньше, чем через месяц. Поверь, лучше подождать, потом будет слаще…
Железо, уставшее от крови, было в глазах Ласточки.
— Месяц, брат, и ни мгновением больше!
— Мы ждём веками, — прошептал Калластэн и удалился.
Тиримо оттолкнула служанку, выбросила прочь гребень и сама бросилась прочь. Айвэ плакала, глядя вослед безумной госпоже.
Остров таял в подступающем тумане сновидений.
— Куда ты ведёшь меня? Что там, наверху? — спрашивал Тидрек.
— На вершину наслаждения, сын Хильда. На вершину Розы Мааре!
У Тидрека закружилась голова — от высоты, от цветочных ароматов, от красоты этого места, а еще — от предвкушения того удовольствия, что было обещано. За дверью, изукрашенной червонным золотом, он ожидал увидеть статую, цветник, дерево, картину, витраж… Но чего он совершенно не ожидал, так это…
…птицы — дюжина разноцветных пичужек выпорхнула в лицо ювелиру, едва Калластэн раскрыл перед ним дверь. Дверг сдержал крепкое словцо. Тидрек оказался в огромном хрустальном шаре. Пол выстелен малиновыми коврами. Стены излучали нежное сияние. А в середине зала стоял престол. Увидев его, Тидрек не поверил своим глазам: тот был целиком вырублен из молодого рубина!
Но ювелир тут же забыл обо всем на свете, когда заметил её.
Облаченная в нежное зелёное платье со множеством вырезов, она утопала в своем роскошном престоле, в своей розе, столь же прекрасна, как и тот дворец. Золотистые волосы, украшенные тончайшей платиновой сеточкой, свободно проливались солнечным светом, прямые, точно лучи. Белые розы, приколотые к изумрудному платью, казалось, источают восхитительный аромат. Она потягивала янтарный напиток из бокала, отрешенно любуясь переливами света в его стенках.
Тидрек не мог поверить, что Калластэн исполнит обещание. Он думал, это была шутка. Но возблагодарил богов — и быстро натянул маску. Лицо обожгло, Тидрек едва не вскрикнул. И в следующий миг — преображенный, высокий, холодно-красивый — шагнул в зал.
Заметив гостя, она неторопливо отложила бокал и поднялась, приветствуя гостя.
— Мастер Тидрек, — произнес Калластэн, улыбаясь, — счастлив представить тебе еще одно сокровище острова Лаастенмаа. Владычица Розы Мааре, Тиримо Тейпелайни. Госпожа Тиримо, — обратился к деве, — это…
— Тидрек сын Хильда, — низко поклонился гость, решительно прерывая Калластэна, — к услугам твоим и всего твоего рода, прекрасная госпожа.
— Радость иметь такого слугу, о благородный сын Хильда, — улыбка расцвела подснежником.
И Тидрек пожалел, что их разделяет по меньшей мере пятнадцать шагов — иначе он нежно припал бы к её тонкой и длинной кольцеукрашенной ладони… И это не выглядело бы нелепостью, как если бы он оставался всё тем же бородатым карликом!
— Я оставляю вас, — Калластэн отвесил очередной шутовской поклон и исчез за дверью.
Между тем Тиримо подошла к Тидреку и протянула руку. Тот несколько замешкался, чувствуя, как жар заливает лицо, однако коснулся устами точёных пальцев — легонько, точно сел мотылёк… Она улыбнулась и указала на кресло. Сама села напротив. Их разделял стеклянный столик, уставленный угощениями.
А также — неловкое безмолвие, сковавшее язык дверга, связавшее его узлом.
Тиримо нарушила молчание первая. Тидрек был благодарен ей за это.
— Как тебе наш остров, мастер? И что ты ищешь здесь?
— Он прекрасен. И воистину достоин такого сокровища, как Тиримо Тейпелайне. И, кажется, сегодня я нашёл то, что искал.
Она засмеялась, и Тидрек обрадовался собственной наглости.
— Расскажи о своих странствиях, Тидрек, сын Хильда!
Он рассказывал. Он сверкал красноречием. Перед серыми глазами Тиримо вскипали восходы и закаты далёких стран, серебрились инеем заснеженные леса и горные вершины, ласкали слух птицы и волны… И не было ничего слаще, чем мечтательная улыбка Ласточки, словно вернувшейся в детство.
Вдруг её взор стал страшно пустым — словно бездонный колодец, словно душа убийцы. Она побледнела, точно пена морская. Её глаза закатились, а дыхание, казалось, пресеклось. Тиримо потеряла сознание, сползла с кресла на ковёр.
— Эй! — крикнул Тидрек. — Врача сюда! Тиримо плохо!
Но никто не ответил. Никого не было рядом. Верную Айвэ забрал Калластэн, а прочие были слишком далеко.
Тогда Тидрек сам бросился к ней.
Она ещё дышала — хоть и тяжело. На ум пришёл случай, когда одному двергу, едва не утонувшему в море, вдували дыхание рот в рот. Не зная, чем ещё помочь, Тидрек набрал побольше воздуха и припал к её устам.
И только когда их губы спеклись в сладчайшем поцелуе, Тидрек понял, что его провели.
И возрадовался в сердце своём…
…Здесь надобно сказать, что таковые игры вросли в их любовь, словно омела в дерево, и украли её со временем. Родичи поначалу неодобрительно смотрели на Тидрека, однако, когда убедились, что этот гость в маске — лишь красивая игрушка, перестали обращать на него внимание. Тидрек же, ослеплённый, не хотел ничего замечать и рад был служить своей госпоже. И так ещё много, много лет…
Позже он получил от неё письмо.
'Милый Тидрек, — писала Тиримо, — между нашими народами — бездна. Из этой бездны смотрят на нас те, кто никогда не смог бы понять и простить. Так больше длиться не может. Ты принёс великие жертвы, начиная от жгущей маски, и кончая чёрным сейдом. Поверь, дальше будет только хуже. Тебе не следует спускаться ниже, чем видят твои глаза, ибо во тьме подземелий есть чудовища, которые никогда не спят, никогда, милый. Мы из разных миров: ты принадлежишь горам и пещерам, я же — стране белого снега и сновидений, порою кошмарных. Забудь меня, как страшный сон, или помни, как сон прекрасный. Я выхожу замуж. А после мы отплываем. Ты слышал о том, что начинается великая война? Когда-то чёрный дракон уже разрушил города Лаастенмаа, и мы не переживём этого снова. Прощай, милый Тидрек. Не прошу меня простить, ибо не имею такого права. Прощай.
Эдельвейс я оставляю себе, чтобы помнить твоё лицо, а кинжал возвращаю. Прощай навсегда.
Твоя Ласточка'.
Был способ, как пленить сердце Тиримо, и ведьма Аллиэ О'Кирелл взялась изготовить зелье на крови влюблённых, что надобно испить из Чёрной Чаши. Но Тидрек отверг обман. Слишком много лжи было разлито вокруг. Обман с маской обернулся болью, и кто знал, не предаст ли колдовское зелье?.. Да и не хотел Тидрек лгать любимой. Только не ей.
Тогда он решил уйти за виднокрай, в страну белых снегов и сновидений.
Для этого ему было необходимо взойти на костёр.
