загадку, Кромахи Повелитель Воронов! Я ждал этого долго. Нет у нас иного выхода. Жаль…
— Сколько попыток ты хочешь сделать?
— Одну. Одной будет достаточно.
— Да ты самоуверен! Ещё никто не угадывал с одной попытки!
— Я знаю, о чём ты спросишь. Слушаю.
— Ну что же! — лекарская маска слетела прочь, ветер унёс плащ и шляпу, пятно тьмы в радужных разводах сомкнуло над друидом исполинские крылья ворона, и раздался хриплый, жестокий, насмешливый голос:
— Что достал паук из бездны моря?
Что погубила, поразив в сердце, омела?
Чего боится кракен?
Что снесла утка в камышах?
Что бьётся в груди влюбленного?
Что же это, чародей? Попытка всего одна!
Корд'аэн рассмеялся, и отпрянули крылья тьмы. А волшебник обернулся к спутникам и спросил:
— Вы знаете, о чем он говорит?
— Знаем, — лукаво улыбнулся Снорри, ибо знал, что бьётся в его груди.
— Знаем, — донесся откуда-то слабый голос Дэора, который знал, чего боится кракен.
— Знаем, — пожал плечами Асклинг, ибо много мог сказать об омеле. — Это же просто…
— Тихо! — воскликнул со смехом Корд'аэн. — Я мог бы сказать это просто вслух, но мне хочется поиздеваться. Смотри!
Огненное кольцо в небе превратилось в паука, ткущего сеть. Затем — в золотые ветви омелы, оплетающие ясень. Затем — в кракена, чьи щупальца — потоки огня. Затем — в яйцо, которое в древние времена снесла утка, из которого возникло небо, земля и солнце.
— А теперь я покажу тебе, в чем смысл. — Корд'аэн протянул руку и взял с неба яйцо, расколол его, достал желток и показал Кромахи. — Пусть люди это пыль, и мир это пыль, но солнце будет сиять даже над останками, и будут звенеть песни, и ты ничего с этим не поделаешь.
— Кто же будет петь песни под этим солнцем? Такие, как он? — Кромахи указал на одинокую фигурку, бродившую вдалеке. Спутники присмотрелись…
Это был Дарин. Дарин, сын конунга. Он брел, всхлипывая и дрожа, и слепы были его глаза.
— Дарин! — закричал Снорри. — Дарин Фундинсон, иди сюда! Иди к нам, не броди там один!
Но тот не слышал. Ибо не только ослеп, но и оглох.
— Он будет скитаться во мраке, пока не найдёт солнце. А солнце внутри, — вздохнул Асклинг.
— Тут уж ничего не поделать, — Корд'аэн воздел посох и закричал:
— Не только ниддинги живут в Круге Земном! Ты спросил, кто станет петь? Вот кто!
Снорри стал рядом с Кордом, а потом невесть откуда подошёл к ним ещё один путник. Это оказался Унтах кан Орвен. Он также поднял руки, словно хотел удержать небосвод.
— Солнце — ответ на твою загадку, Кромахи, — произнёс Унтах. — Но учти, что у каждого из нас есть загадка для тебя. Вот, послушай.
И они втроём завели песню о сотворении мира. Снорри пел о том, как повстречал свою Митрун. Корд'аэн вспомнил, как ему, Аллиэ и Дейраху поручили создать городок для учёных людей, и как сияли глаза детишек, которые туда попали. А Унтах пел славу прекрасным горам, в которых родился, и снега искрились на перевалах.
— Любопытно, — сказал Кромахи. Он вовсе не казался расстроенным.
И мир возродился. Исцелилась обожжённая земля, сомкнулся расколотый небосвод, а прах превратился в моря и океаны. Потянулись леса и горы, полыхнуло над виднокраем солнце, запели птицы. И закричал в люльке, изукрашенной мастером Корд'аэном, новорожденный младенец. И это великое колдовство отняло все силы у волшебника…
А потом всё наконец-то кончилось. Они стояли вчетвером, на пустом поле, покрытом серой коркой льда, под серым холодным небосводом. И ветер гнал позёмку из-за виднокрая. Дэор снова был с ними, но Унтах и все прочие исчезли.
— Что с тобой, добрый волшебник? — донеслось сзади.
Друзья обернулись, чародей поднял полное слёз око.
— Что с тобой? — повторил Рольф Ингварсон.
— Со мной? — переспросил друид, слабо улыбаясь, — со мной — мои друзья. А так — ничего… Осколок льда — вот что со мной…
— Осколок льда в твоём сердце, — кивнул Рольф, — и тебе с этим жить. Вам всем с этим жить. Жить со льдом в сердце. Я благодарен вам. Всем. Тем, кто дошёл, и тем, кого сожрал Девятый Замок. Я однажды побывал здесь. Я шёл отомстить за тот ужас, который сделал из меня дрожащего ублюдка, ниддинга. И я отомстил. Пусть боги хранят вас. Спасибо… и не печалься, добрый волшебник. Не ты принёс меня в жертву. Моя честь сделала это. А ныне — прощайте. Не счастья, но чести пожелаю я вам.
Он пошёл. А рядом ступал белоснежный олень. Они о чем-то неторопливо беседовали, исчезая в тумане…
— Ты станешь петь об этом, Дэор Скальд? — спросил Снорри.
— Лучше Вёльвы не споёт никто, — покачал головой Дэор.
Они шли сквозь туман и позёмку неведомого края. Навстречу им двигались четверо в длинных плащах. Путники поравнялись. Люди в плащах остановились. Подняли руки, закованные в кандалы. Открыли лица. И засмеялись.
То оказались Хранители. Они хлопали в ладони, белое пламя объяло их, а кандалы со звоном разлетелись на звенья. Трое младших Хранителей тремя цветными сполохами пламени исчезли в небе, и долго звучал их смех. А Глумхарр, который, казалось, даже помолодел, только покачал головой.
— Спасибо, друид. Мы свободны, и в том ваша заслуга. Но… мне в некотором роде стыдно. Ты пришёл сюда за ответами. А у нас, кажется, их нет. Ни у кого ты их не найдёшь. Впрочем, могу дать тебе совет, а ты не побрезгуй им, коль имеешь мудрость. Отдохни от странствий, а потом бери посох, и отправляйся в путь. Иди по свету и собирай тех, кто видит красоту мира. Зови певцов и сказителей, музыкантов и художников, зодчих и мастеров, волшебников и безумцев. Собирай банду — у тебя хорошо получается, как я погляжу. Потому что один ты не выпьешь весь яд этого мира, не заткнёшь собою все дыры, не сожжёшь всю грязь. Никто не может в одиночку отвечать за всех. А некоторые легенды действительно лгут. Жаль, однако, что ушли Борин и Тидрек — вот кто оказался бы тебе полезен…
— Благодарю тебя за совет, мудрый дракон, — Корд'аэн поклонился, — верно, я так и сделаю. Если позволят.
— А ты не спрашивай соизволения. Это твой мир. Не тех, кто послал тебя сюда. Прощайте!
Они отошли, когда их догнал оклик:
— Постойте! Я тут подумал… Вы не согласитесь стать новыми Хранителями? Вас как раз четверо…
Четверо посмотрели на него такими глазами, что Глумхарр только покачал головой:
— Всё, молчу, молчу…
…Они шагали по чёрному каменному мосту. Кругом был туман. Перила у моста, если когда-то и были, то давным-давно осыпались в пропасть. Длинный язык тролля вёл в никуда.
Они молчали. Корд'аэн опирался на посох, но Снорри и Дэор всё равно поддерживали друида, а тот
