– Вот и замечательно! Меньше будет возни, – одобрительно кивнула Люся. – Ну так что ж, признавайтесь, господин Белкин, какие отношения вас связывали с покойным Игнатием Николаевым?
Белкин по-идиотски выкатил глаза и приготовился играть в дурачка.
– Люся, стягивай с него носок, он сейчас врать будет, – сразу же уловила перемену во взгляде подопечного Василиса.
– Вася, а давай ты, а? Ты все же в перчатках.
Василиса не стала спорить – стянуть с ноги носок она сумела за считаные секунды.
– Сфотографировала? – спросила она у Люси.
Та с довольной физиономией показала цифровичок.
– Есть такое дело…
– Люся! Я… твоя Вася все врет! – сразу же выкатил глаза Белкин. – Я и ничего не собирался! Я сразу хотел все сказать! Ты вот сейчас фотографию-то убери… Василиса Ивановна!!! Напяльте мне носок обратно!
– Обойдешься, – отмахнулась та. – Давай рассказывай.
– Это произвол! – взвизгнул мужчина, но тут Василиса повесила часть одежды на спинку стула, то есть перед самым носом господина Белкина, и тот мгновенно сдался. – Уберите этот ужас… я же уже начал говорить…
Как оказалось, познакомились Белкин и Игнатий Николаев задолго до того, как они впервые встретились в гостях у Люси и Василисы. Все произошло довольно просто. Виктория, тайная любовь Игнатия Петровича Николаева, вовсе не являлась образцом добродетели. У нее была парочка возлюбленных, исключительно для души, а не как Николаев – исключительно для денег. И среди этих счастливцев особой благосклонностью пользовался господин Белкин Егор Игоревич. У Вики и Егора была давняя и крепкая любовь, которая разбавлялась небольшими ссорами, приступами ревности и мордобоем. Все бы так и продолжалось, если бы вдруг однажды Егору не встретилась скромная, тихонькая девица. Девицу он очень скоро позабыл – такие долго не задерживались в его памяти, да и интересу с ней было чуть – только книжки полистали, однако девчонка сказала любимому очень важную вещь. Она вдруг посмотрела на Егора долгим взглядом и сообщила:
– Помрешь ты скоро.
– Да ты… ты с ума сбрендила, что ли?!! – чуть не с кулаками кинулся на нее Белкин. – Тоже мне!! Экстрасенс хренов!! Колдунья, что ли?!
– Да чего тут колдовать? – не испугалась девчонка. – Чего тут мудреного? Вон весь высох от водки… наверняка уже спирт пьешь какой придется. Печень ни к черту, глаза-то вон какие, и вообще… Сам себя не жалеешь, а на меня кидаешься…
И она просто повернулась и ушла.
Она-то ушла, а вот Белкин! Надо было что-то делать, как-то начинать жизнь заново, а вот как?
Первой перемену в своем возлюбленном заметила Вика.
– Ты чего-то смурной такой? Может, выпьем, а?
– Вика, ну куда в тебя лезет, а? Я вон уже на ногах не держусь, а тебе хоть бы хрен!
– А это потому, что во мне весу, как в племенном быке! – хохотнула Вика. – Знаешь, сколько мне надо, чтобы я рухнула?! Тебе столько не выпить!
А он и не хотел столько пить. И стал пробовать, и у него даже немного стало получаться. И даже нравиться стало, когда его бывшие дружки кивали на него и кривили физии: «Гляди-ка, он же у нас герой – не пьет!»
Да! А он и в самом деле герой! Не пьет! То есть совсем-то пить не бросил, но стал выпивать только по чуть-чуть. И все-то было бы ладно, да только Вика вдруг перестала давать деньги! А у них уже давно так принято было, что Егор нигде не работает, а Вика… ну она пашет, деньги у нее имеются, так почему бы ей не угостить друга соточкой-другой? Тем более что в последнее время Викуша и сама не сильно перерабатывалась – отыскала где-то старичка-мухомора, вот он ее и снабжал. Да еще и как! И почему бы вот этими денежками Егора не порадовать? Ан нет – не пожелала давняя зазноба на нынешнего Егорку тратиться.
– Ты вот пить бросил, а теперь давай – на работу рули, – толкала она его под бок каждое утро.
– Не берут меня… – грустно объяснял Белкин. – Я не могу долго на одном месте сидеть, у меня седалищный нерв… зажат…
– Ну… что ж делать… не все ж моему седалищному нерву на тебя горбатиться… – разводила руками Вика и денег упрямо не давала.
Работать не хотелось до колик. А деньги были нужны! И что делать?
– Работать не пробовал? – не выдержала Василиса.
– Ой-й-й, – сморщился Белкин. – Ну где та работа, которая меня ждет? И что мне предложат? Десять тысяч за тридцать дней? Это ж насмешка, ну ей-богу!
– Понятно. И ты через Вику узнал, что Игнатий мается титулом.
– Ну да, ну узнал, – повернулся к окну Белкин. – А чего узнавать-то? Она каждый раз, как от него приходила, на диван валилась от смеха. Уж такой граф этот Игнашка, прямо хоть ложись и помирай. И манишку себе где-то достал! Чтоб настоящая была, из тонкого батиста, и гольфики беленькие под брючки надевал – очень ему нравилось, чтобы гольфы икры обтягивали. Он говорил, дескать, именно по икрам настоящего мужчину видать, и смеху подобно, колпачок ночной себе прикупил, а потому что ему какой-то идиот сказал, будто все графы спать не могли, пока на себя этот колпачок не напялят.
– Ну и что? – снова не выдержала Василиса. – Ну чем он тебе помешал-то? Ну и пусть бы себе колпачки на ночь надевал! Он-то, в отличие от тебя, деньги умел зарабатывать.
– Да не умел он ни хрена! – обиделся Белкин и хотел даже уйти от такой обиды, да только стул крепко держал своего пленника. – Не умел! Только… Только у него мать-старушка за границей проживала и очень уж богатая была. А чтоб ее сынок не бедствовал, она наняла распорядительскую контору, которая из года в год на счета Игнатия деньги переводила. Вот и жил, старый хрен! Придумывал, что он царь и бог, да еще и за девками молоденькими бегал!
– И поэтому ты восстановил справедливость – взял и убил его к едрене фене, так? – выкрикнула несдержанная Люся.
– Да ты что? – вдруг испугался Егор Белкин. – Да ты что, Люся?! Ты вообще, что ли?! На кой черт мне убивать этого идиота, если бы он кормил меня не хуже родной матери!!! Да ты сама-то подумай! Я же… я ж… Да развяжи ты меня! Можно подумать, я куда-то бежать собрался!.. Нет, Люся! Василиса! Ну хоть ты ей скажи! Ну на кой леший мне за него идти под суд?! Я ж… я ж такую замечательную хрень придумал! Я ему герб нарисовал! И он мне за этот герб обещал выплатить семьсот тысяч!
– Ох ты! – не поверила Люся. – А не много ли?
– А я мало и не просил! – приосанился Белкин. – Если мало попросишь, так он же сразу сообразит, что это фуфло, а так… Нет, я такую красоту сотворил, аж сам залюбовался. Не, ну я и вам показать могу, мне не жалко. Кстати, если вам надо, я и вам могу герб придумать.
– Да уж, спасибочки, мы все больше из безгербарных, – вздохнула Люся. – Ну что, Вася, отвязывать его?
– Да конечно, зачем он нужен…
Егор Игоревич и сам быстренько развязался, но уходить не спешил.
– А вот и зря вы так со мной, – негромко проговорил он, усаживаясь на диван, а стул убирая от себя подальше. – Я вот потом долго думал, когда Игнатия-то убили… Не было у него этих денег, ну на герб-то, которые я просил. У него их не было. Вот он и решил – залезть к Ясину и стырить. Он же слышал, как ваша подружка рассказывала, что, дескать, работа у нее такая хорошая. Что тебе просто ах! И никто над душой не стоит, и нет никого дома, и вообще – собачек прогуляешь, и свободна! Тут только дурак не соберется и не отправится грабить. Вот он и собрался.
Вася размеренно качала ногой – что ни говори, а Белкин прав. Вполне может быть, что у Игнатия не было денег, он отправился за большим уловом, а нашел…
– Ну и кто его убил? – уставилась она на Белкина.
– Не я! Я уже говорил, сколько ж можно? – он вдруг подскочил и торопливо стал прощаться. – Вы знаете, мне с вами так интересно, честное слово, но только… только вот немного неуютно, вы как только
