вот Максима с ними не было.
– Да… понимаете, вчера у нас с Ясиным… ну… в общем, мы с ним решили, что нам лучше жить вместе, – торопливо рассказывала она Василисе и Люсе. – Я, конечно же, сразу Максиму давай звонить, ну вроде бы рассказала, что мы его в субботу забираем.
– А он как? – не могла успокоиться Василиса.
– Да нормально он! – всхлипнула Аня. – Еще спросил – какая у него машина, какой марки. А я… а я откуда знаю! Ну… потом с ним сам Филипп по телефону поговорил…
– Может быть, Филипп чем обидел? – осторожно предположила Люся.
– Да ну, нет, – не согласилась Аня. – Я даже слышала, как Ясин смеялся… уж не знаю, чем там его Максим рассмешил. Нет… ничего плохого он ему не сказал. Да он и не может ничего плохого сказать… он детей любит. Господи, ну что ж делать?
– Что делать… в милицию вам надо звонить, – вздохнула Василиса. – И прямо на все рычаги нажимай. А я… я на свой рычаг нажму. Что ж я, зря столько лет возле его кровати просидела?
Аня уехала с Филиппом в милицию, так, они посчитали, выйдет быстрее.
А Люся уставилась на Василису и тихо спросила:
– Ну и чего думаешь?
– Он это… – прошептала Вася. – Ленечка, чтоб ему ни дна ни покрышки…
– Максим ни с кем бы из чужих не пошел, он же большой, в шестом классе уже. А Ленечка… что ж, как с ним не пойти, он же у них учителем в школе был… Я тоже думаю – Ленечка это… Только…
– Нечего раздумывать, – решительно развернулась Василиса в сторону милиции. – Не сумели мы сами этого Ленечку отыскать, надо к сыночку на поклон, хватит, доигрались уже – мальчишку стащил!
– К Пашке пойдешь?
– Ну а куда еще… – вздохнула Василиса. Потом жалостливо взглянула на подругу. – Пойдем вместе, а? С тобой он на меня не так орать будет.
– Да чего ж не так… точно так же… но пойдем вместе…
Они прошли через пропускную систему без преград – и Люсю, и Василису уже давненько знал в лицо каждый работник.
– Теть Вася! К сыночку, что ли? – кричали хохочущие парни.
– К нему, родимому, – качала головой Василиса.
– Если ругаться станет – кричите, поможем, – радовались парни.
– Если станет ругаться – сами прибегайте, вы ж услышите, мой сынок в эмоциях не стесняется…
Пашка сидел за огромным столом орехового цвета и наслаждался новой офисной мебелью, которая попала к нему в кабинет неизвестно каким ветром.
– О! Мама! А ты чего такая? – поднялся навстречу матери Павел. – Бледная какая-то… нездоровится?
– Паша… у нас человек пропал… – проговорила Василиса. – Он… понимаешь, он не то чтобы сильно пропал, просто он… ну как бы это сказать…
– Да удрал он, как тут сказать еще… – подсказала Люся и встала подальше от Пашки на всякий случай.
– Да… удрал. Мы стали расследовать убийство… подошли слишком близко, вот он взял и… удрал, – тихонько говорила Василиса про пропажу Ленечки. Про то, что потерялся Максим, Вася даже боялась заикнуться. Аня сама заявление принесет. Да еще и с Ясиным они. А если найдут Ленечку, то и Максима с ним обнаружат. Так они думали.
– Понятно-о… – протянул Пашка. – Доигрались, значит…
– Ну как ты можешь, Паша?! – не удержалась Люся. – Ну вспомни, сколько мы преступлений раскрыли! Сколько преступников поймали! Между прочим, наша подружка Машенька вам помогла гораздо меньше нас, а вы ей такие дифирамбы поете! А нам… а нас все время как только не костеришь!
– Да, – поддакнула Василиса. – И еще чуть что – сразу внучек!
– Да! Как будто мы когда отказываемся!
– И еще ругается всегда, как будто мы вредители какие-то!
– Да ладно вам, – по-доброму отмахнулся Пашка. – Что там с человеком-то?
Василиса сразу оживилась.
– Паш, значит, его зовут Леонид Эдуардович Камушкин, он трудовиком в здешней школе у ребят. На вид ему…
Отчего-то Пашка совсем не слушал, что ему говорит мать. Он медленно поднялся и полез в новый красивый шкаф. Долго там ковырялся, а потом вытащил фотографию.
– Этот? Он не потерялся мама, он погиб…
Василиса подошла к столу и замерла – на фотографии был уже не Ленечка, а просто тело.
– Паша… а где вы его?
Люся тоже посмотрела и тихонько всхлипнула.
– Совершенно случайно нашли… и не мы обнаружили. Товарищи какие-то, без определенного места жительства…
– Бомжи, да?
– Ну да, решили себе полянку очистить, чтобы картошку высаживать, представляешь, какой сознательный бомж пошел? Ну и… очистили…
– А где это?
– Вот тут, не слишком далеко… возле первых дач.
– А… а где же Максим? – все же не удержалась Люся.
– Не понял… – насторожился Пашка. – А Максим здесь при чем?
– Мы просто… мы думали, что это Ленечка Максима увел…
Пашка прошел к себе за кресло.
– Нет, не смог этого ваш Ленечка сделать. Он уже около недели как погиб.
– А Эльвире сказали? – вылезла Василиса.
– Родным говорили, – кивнул Пашка. – Во всяком случае, мать знает.
– Знает? – вытаращила глаза Василиса. – И вот так…
– Брак… – прошептала Люся.
– Ладно, мам, я, может, вечером зайду… – поцарапал за ухом Пашка и уткнулся в бумаги.
Люся и Василиса вышли из кабинета, боясь даже посмотреть друг на друга.
– Ну что? Как ей будем говорить? – первой спросила Люся.
– А может, не надо, а? – слабо пискнула Василиса. – Ну пусть он вроде как для нее живой, а? Она его ждать будет, а?
Люся прошла по краешку обледеневшей лужи.
– Вася, ну… не могу, как-то… не по-человечески это… Надо же, чтобы к этому Ленечке кто-то на могилку ходил… ну, может, он преступник, а все равно – вдруг он перед самой смертью одумался, а? И еще – умерших же простить надо, вот Эльвира и простит… Надо ей сказать… ты скажешь?
Говорить пришлось Василисе. Уж как не хотелось, как не моглось, а не получилось спихнуть эдакое дело на кого-то другого. Да и на кого спихнешь – на Люсю?
Вообще-то и пусть бы сказала Люся, но…
– Люсенька!! Люся!! – возник возле самого подъезда преданный Таракашин. – А я тебя жду-жду!
Василиса вздохнула – у Люси свой крест, и надо ее отпустить. Ей с этим крестом еще неизвестно сколько маяться. Вот чего, спрашивается, сегодня притащился?
А Таракашин между тем выпячивал грудь колесом, задирал глаза к небу и всячески подчеркивал свою значимость.
– Люсенька! Я устроился на работу! И теперь буду выправлять себе паспорт! Люся! Но… Люся, ну послушай же меня!! Люся! Ты мне должна дать ваш этот костюм, ну помнишь, который поп! Мы еще тогда вместе в самодеятельности выступали. Я попа-то играл, очень смешно. Помнишь?
– Какой тебе поп? Зачем? Тебе-то зачем поп? – не понимала, о чем ее просит бывший возлюбленный, Люся.
– Люся! Мне надо!
