Женщины стояли на деревенской улице и с тоской поглядывали на старенький автомобиль.
– Езжай уже, мы на такси доберемся, – махнула пухлой ручкой Аллочка.
Фома уехал.
– На такси, это ты хорошо придумала, – дрожащим голосом похвалила Гутя. – А деньги взяла?
– Откуда? Я их рисую, что ли? – возмутилась сестра.
– Ах, и точно, ты их даже зарабатывать не умеешь.
Аллочка возмущенно выкатила глаза, сжала губки куриной попкой, но ответить было нечего.
– Девочки, не ссорьтесь, у меня есть деньги, – примирила сестер Светлана.
– Есть деньги, вот и доставай! Три тышши! – снова возникла возле них бабуся.
– Договаривались на полторы же… – растерялась Светлана.
– Я сама свому слову хозяйка! Хочу – скажу три, а хочу – вовсе пять заломлю, с меня станется.
Пока Светлана с Гутей недоуменно переглядывались, Аллочка изменилась в лице, выгнула грудь бугром, сложила руки кренделем и заговорила сердитым басом:
– Гражданочка! А пройдемте-ка в ваш коттедж для подробного допроса. Следствие жутко подозревает, что вы причастны к убийству гражданина Севастьяна… Гутя, как фамилия потерпевшего?
– Рожкин! – охотно подыграла та. – Севастьян Романович Рожкин.
Аллочка еще больше напыжилась. От такого ее представительного вида старушка не на шутку струхнула, подобрала подол и тихонько потрусила к дому, от греха подальше. Но зычный бас пригвоздил ее к месту.
– Куда эт вы?! – куражилась Алла Власовна. – Нет уж, постойте! Следствие подозревает вас в убийстве гражданина Рожкина!
– Ал, ты чего это? Он же не убит еще! – покрутила пальцем у виска Гутя.
Сестра не смутилась, она уже основательно вжилась в роль, а Гутя ей только палки в колеса вставляла.
– Ничего. Твой зятек его по дороге так растрясет, что мужик не доживет. Это я тебе как специалист намекаю. Так что… Пройдемте, гражданочка, чего рот-то раззявили? Сейчас вы нам подробно расскажете, за что вы силком затащили к себе мужчину, а затем избили потерпевшего до мозготрясения?
– До сотрясения мозга, – шепотом подсказала Гутя.
– Неважно. Так за что же? Вы его домогались? Вы выбивали из него деньги? У вас организована группа рэкетиров?
Старушка беспокойно бегала глазами от Аллочки к Гуте и обратно. Потом тихонько обратилась к спокойной Светлане:
– Слышь, доча, а чегой-то они тута ругаются? Денег платить не хочут?
– Вы, гражданочка, не отвлекайтесь! – рыкнула Аллочка. – Лучше говорите, где проживает эта… как же ее…
– Малаиха? Так она тута проживает. Позвать ее, што ль?
– Да. Было бы недурно. Пригласите сюда гражданку Малаиху, – вовсю кривлялась Аллочка.
– Гутиэра Власовна, а зачем сюда? Давайте ко мне на дачу пройдем, там и поговорим спокойно, и сами немного успокоимся. У меня замечательный кофе есть, – предложила Светлана.
Не согласиться с ней было трудно, и женщины направились к даче. Бабуська же резво припустила за соседкой.
Не успели дамы налить себе по чашечке, а уже в дверях толпилось человек пять местных жительниц.
– Проходите, усаживайтесь, – пригласила Светлана и заново включила кофеварку.
– Ну, рассказывайте, где и при каких обстоятельствах вы обнаружили мужчину? – приступила к беседе Аллочка, едва каждая из приглашенных дам получила по чашке с горячим кофе.
Кофе деревенские дамы не жаловали и теперь послушно держали в руках чашки, боясь расплескать.
– Так ить… при каких… Я вам сейчас и обскажу, – начала пышная женщина в цветастом переднике. – Я ить и сама узнала токо севодни. Прибегат ко мне Антипишна и голосит, будто у ей в боку клещ застрял. Орет: «Малаиха из лесу мужука приташшила, а Маруська Коза…»
– Маруська Коза – это я, стало быть, – почтенно пояснила уже знакомая хозяйка больничной избы.
Горожанки кивнули, и женщина, захлебываясь словами, продолжала:
– Ну! Значица, что Маруська Коза, мол, к себе мужука перетянула, никак опять деньги трясти начнет, а мы с тобой, дескать, дуры, опять заработок упустили. Это она меня дурой-то.
– Подождите, а вы не Малаиха разве? – сообразила Гутя.
– Нет же, вот она, Малаиха. Так я и говорю…
Женщина махнула рукой куда-то в угол. Там в кресле тихо сидела еще одна гостья, в светленьком платке и серой самовязаной кофте.
