мясной нарезки, но у Сивцовых в холодильнике и без того лежала и колбаса, и окорок. Видно было, что такими вещами хозяина не удивишь.
– Надо было с Ириной посоветоваться… – пробурчала Люба и вдруг спросила. – Евгений! А мука у вас есть?
Мальчишка пожал плечами. Пришлось искать самой. Мука оказалась в наличии, а так же обнаружились яйца и сахар, что не удивительно. А яблоки Люба только что купила.
– Ты ел когда-нибудь шарлотку? – спросила она.
– Я – ел, я люблю шарлотку, нам в садике дают, а папа…
– Только скажи, что он ее не переносит!
– Нет, он не знает, что это такое, правда, – хихикнул Евгений. – Я как-то ему рассказал, что нам шарлотку в садике давали, а он говорит «Малы вы, чтобы на всяких Шарлот заглядываться».
Шарлотка удалась, а уж с салатом проблем не было. И картошка поджарилась, а Сивцова все не было.
– Папа у тебя по вечерам подрабатывает что ли? – все больше нервничала Люба.
– Нет, он гараж достраивает, – объяснял Евгений. – Но это, когда не работает, а сегодня он после смены…
Да уж, сегодня Люба могла и не спрашивать, кого строит Женькин папаша.
Люба накрыла на стол и поставила перед мальчишкой тарелку с картошкой.
– Садись, поешь.
– Так я только что борща поел.
– Это еще когда было! Если не хочешь картошки, давай чай пить с шарлоткой. Где у вас чай?
Она только разложила кусочки по тарелкам, как в дверях заворочался ключ, послышался шум и раздался радостный голос Сивцова:
– Евгений! Быстро беги сюда! Смотри, какую я тебе тетеньку привел!
– Я себе сам привел! – из кухни крикнул Евгений, но вспомнив, что ему говорила Люба, быстро прикрыл рот ладошкой.
– Тебе обязательно надо ее полюбить, ты же понимаешь… – начал было Сивцов, но вошел на кухню и остолбенел.
Он испуганно таращил глаза на Любу, а из-за его плеча выглядывала та самая стриженая девица. Единственное, что Люба боялась сейчас больше всего, так это того, что разревется прямо на глазах у этой кикиморы.
– Зассе… здрассьте…
Сивцов что-то пролепетал, но Люба смерила его ненавидящим взглядом и презрительно бросила:
– Я понимаю, вам жутко надо устраивать семейную жизнь! Но это совсем не дело, что мальчонка допоздна мыкается по всем соседям! Боюсь, мне придется привлечь сюда органы опеки!
И она гордо вышла, отодвинув рукой окаменевшего Сивцова.
– Слав, а кто это такая? Это ваша домработница? – услышала Люба за спиной. – А чего это ты ее распустил?
Люба уже летела вниз по лестнице, а следом за ней несся Сивцов.
– Люба! Люба, подождите! – кричал он.
Но она его не слушала. Зачем? Сейчас догонит, будет благодарить за сына, за картошку, что-то врать! Ф-фу!
– Стой, я тебе говорю! – уже внизу, возле дверей схватил ее за руку Сивцов.
Чья-то заботливая рука выкрутила на нижних этажах все лампочки, и здесь стояла кромешная тьма. Но вот ведь интересно – его глаза Люба видела прекрасно. Он стоял совсем рядом, и она даже зажмурилась – пусть целует, не воевать же с ним.
– Я просил вас… – тяжело дышал Сивцов и говорил совсем не то, чего хотелось слышать. – Я просил вас не трогать моего сына! Неужели не понятно? Не смейте к нему приближаться!
Каждое слово хлестало ее больнее ремня. В пять раз больнее. Хотя в раннем детстве батюшка как-то прошелся ремнем по попе непослушницы, и с той поры Люба осознала, что ничего страшнее порки на свете нет. Оказалось – существует боль еще сильнее.
Она выдернула руку и выскользнула за двери. Кажется, он снова хотел ее догнать, но она так сильно хлопнула дверью, что он не отважился. А может быть просто дверь пришлась ему по голове.
Хорошо, что дома никого не было – Люба кинулась на диван и дала волю слезам. Каков гад! Паразит! Видит, что Евгений ее любит больше, чем его, вот и выпендривается! Да если бы не мальчишка! Ха! Она бы ни одной слезинки не проронила из-за этого индюка! Вот ни столечки! И пусть бы он приводил к себе хоть кого! Хоть эту карманную девицу, хоть наоборот – дылду стоеросовую, ей все равно, она бы и не всплакнула! Нашел себе, ха! Вот уж точно – ростом с фигу! И когда? Когда рядом с ним такая красивая, накрашенная Люба в трикотажном платье! Урод!
Она так упивалась горем, что даже не заметила, как вернулась Ирина.
– Ты чего так воешь?! Помер кто? – испуганно затеребила она сестру.
– Да, – вытерла распухший нос Люба. – Помер. Мечта моя померла. Я раньше хотела выйти замуж и жить долго и счастливо. И чтобы не работать, а только… а только, чтоб с детьми. Все померло. Я не хочу