– А почему там? – удивился Фома. – У тебя – своя квартира, а компромат черт-те где.
– Да у меня вообще не квартира, а проходной двор! У нас однажды выпивка кончилась, правда, я уже спал тогда. И мои пацаны, чтобы найти деньги, так мне интерьер перелопатили, что даже клад нашли – свернутый в трубочку целлофановый пакет со старыми десятками. Десятки такие красненькие, с портретом... какого-то доисторического президента.
– С Лениным!
– Ну... черт его знает. Прикиньте – пакет в дырке был, откуда торчит провод от люстры. И как туда электрики не добрались? А у Ветки дома постоянно горничные шныряют. Вот мы в саду и спрятали... А кто-то нашел. Я уже после того, как Ветка погибла, все там перевернул – ничего! Да я вам точно говорю – Жанка это, только доказательств у меня никаких. А эти голубки скажут, что я все сочинил, что Жанночка Вету ужас до чего обожала, а я еще тревожу ее материнские чувства – какой мерзавец! И чё? Я ей все равно устрою! Сам дороюсь, доказательства соберу, а потом... Я же эти тряпки... я их специально перед отцом раскидал. Пусть он скажет своей мымре, что я обо всем догадался. Она испугается и начнет метаться. Сам читал: когда преступник зажат – делает ошибки. Вот я и жду ошибок...
Гутя переглянулась с Аллочкой – уже каждый ребенок знает психологию преступников, но преступлений от этого меньше не становится. Если бы все было так просто...
– Мне вот интересно, – вдруг спросила Гутя. – Жанна не догадывалась, что ты – сын ее знакомого?
– Откуда? – фыркнул парень. – Она и звать-то меня не знала как! Вот не приглянулся я ей по фейсу, и все! И кирдык. И такой-то я, и сякой, и Ветка обязательно должна меня послать по всем кочкам. Я ж не такой лощеный, как батя. Вот бы сказать ей, она б подавилась языком!
Неверовы не могли поверить – любящая, умненькая Жанна...
– Ты, конечно, меня прости... – зачастила Аллочка, нещадно краснея. – Я, может быть, глупость скажу...
– Она у нас отродясь ничего умного не сказала, – активно поддержала сестру Гутя.
– Да, так вот... я хотела спросить: Жанна вчера здесь не ночевала? Ну мало ли... вдруг она на автобус опоздала?
Максим решительно покачал головой.
– Нет, отец вчера напился в стельку, но он был один. Я точно знаю – я ж вещи Веткины здесь раскладывал.
– А как ты тряпки унес из дома Назаровых? Там же охрана? – вспомнила Гутя.
– Да какая охрана? – отмахнулся Максим. – Кто ее боится? Там в саду у них решетка отходит, хоть на «КамАЗе» проезжай, все знают, лезут, чтобы не обходить, и на всю эту охрану плевать хотели. Да и сами охранники дырой пользуются, я видел.
Парень сидел, низко опустив голову, и беспрестанно дымил сигаретой.
– А это чья квартира? – спросила Варька.
– Наша... ну, в смысле, мы всей семьей здесь жили. Только мамы сейчас нет, у нее какие-то осложнения после этого омоложения. Отец ее отправил на лечение за границу, – грустно ответил Максим и скрипнул зубами. – Он ее теперь часто в загранки отсылает, стыдится... У нее ж лицо... в общем, что-то там неправильно, но... обещали вылечить.
– А почему ты не пошел на похороны Веты? – спросила Варька.
Парень помолчал, а затем честно признался:
– Боялся. Ну как это – все время такая живая... веселая, все щебечет, и вдруг – раз, и в гробу... нет, я боюсь! И потом, я бы точно напился, а еще потом... взял бы и эту Жанку разорвал прямо там, при всем народе. А это... ну, как-то так нельзя, все же гроб... Нет, я после-то сходил, цветы принес, все такое... А все равно не верится, что Ветки уже нет.
Домой Неверовы ехали в полном молчании. Никак они не могли переварить новость, что Жанна так безобразно наставляла рога Назарову.
Уже дома, когда все уселись ужинать, Гутю прорвало:
– А вот я не верю, что Жанна могла убить! Не верю, и хоть вы меня зарежьте!
– Да? – ехидно прищурилась Аллочка. – А в то, что она изменяла своему Кириллу Андреевичу, ты веришь? Или, может, думаешь, что Максим врет?
– Не врет он, – проговорила Варька.
Неожиданно прорвало и Фому. Он вскочил и забегал по комнате кругами, вскидывая руки к потолку:
– Какой ужас! Что за времена! Какие нравы! Какие коварные твари эти женщины!
– Что это с тобой? – удивилась Варька. – Ты переволновался, дорогой?
– Не смей меня так называть! – рявкнул Фома. – Ты вот сейчас тоже возле меня греешься – «дорогой»! А потом окажется, что изменяешь мне с... с... с дворником дядей Петей!
– Достойная партия, – кивнула головой Гутя. – У него имеется личный транспорт – именная тачка, и новенькую метлу недавно выдали.
– Ну и что?! – взревел Фома. – Значит, если у него появится «Мерседес», можно мне будет изменять?!
– Фомочка, успокойся, – заверила его теща. – С его зарплатой он купит «Мерседес» только в три тысячи десятом году. Да и Варька к тому времени состарится. Господи, о чем я говорю! Ты-то и вовсе не доживешь, какая тебе разница?
– Мама! – подхватилась Варька. – Ты что – не видишь? Фома очень близко принял эту историю к сердцу. Он, можно сказать, вжился. А ты... Фомочка, пойдем, я тебе устрою нервную разгрузку. Погладим Матвея по
