Женщины возвращались домой, занимались какой-то ненужной ерундой и даже не включали телевизор – боялись пропустить звонок из больницы. Вздрагивали от любого звука, а к телефону неслись наперегонки. Но им звонила только Танечка да Гутины клиентки. Правда, один раз позвонил Василий, охранник, и прокричал в трубку:
– Товарищ женщина!! Ну, та, которая Борьку пришибла, я вот хотел спросить... Мне Борька говорит, что после того, как я с Жанной Игоревной возился, я теперь на ней жениться должен. Как думаете, он серьезно или мне ему снова в ухо залепить? – взволнованно спрашивал он. – И еще – а если он оглохнет, ваш врач ему сможет потом слух наладить?
– А зачем? – спрашивала женщина, то есть Аллочка. – Ему с подобными шутками удобнее иметь эдакое ватное, глухое ушко. Так Борьке и передайте.
А Фома все не звонил. Нервы у всех были уже весьма расшатаны, когда на третий день раздался его звонок:
– Говорить с Жанной будете? Давайте, приезжайте.
– А что такое? – переполошилась Гутя. – Она скончаться может, да?! Вы ей там не смогли помочь, да?
– Смогли, – устало проговорил Фома. – И все еще помогаем, но... у нее резаные раны, пулевое ранение, не глубокое, но... без милиции не обойтись. Поэтому приезжайте-ка, поговорите с ней, пока ребята из органов не подоспели.
– А она... может говорить?
– Может, – отрезал Фома, и женщины бросились натягивать одежду.
Варька, Гутя и Аллочка ринулись ловить такси и очень скоро уже тихонько входили к Жанне в палату.
Жанна лежала на белоснежной постели, а к ней со всех сторон тянулись провода и трубочки. Тем не менее сегодня она выглядела намного лучше и говорить могла совсем неплохо. Женщина даже улыбнулась при виде вошедших.
– Ну, вот... – медленно прошептала она. – Теперь вы – мои вторые родители.
– Гутя пусть родителем будет, – быстро отозвалась Аллочка. – Вы ей по возрасту в дочери годитесь. А я стану вашей названной сестричкой, если хотите...
Гутя толкнула сестрицу в бок, и нервный поток словоблудия прекратился.
– Жанночка, – присела на единственный стул Гутя. – Вы понимаете, нам очень нужно... Расскажите – кто вас так? Из-за чего? Вообще, как все произошло?
Жанна начала говорить сразу, без предисловий. Ее рассказ два раза прерывал Фома – что-то подключал, давал какие-то лекарства, щелкал аппаратом, в общем – мешал, как мог. И все же Неверовым удалось узнать очень многое.
Жизнь Назаровых начиналась светло и безоблачно. Кирилл Андреевич наконец обрел замечательную жену, и теперь вместо вечно недовольной, капризной мамочки его встречали сияющие глаза любимой. Виолетта приняла мачеху быстро и без проблем и даже расцвела. И сама Жанна все свое время отдавала только мужу и дочери – именно так она называла Вету, она не переносила слово «падчерица». Через год в новой семье появилась малышка, которую сама Ветка назвала Машенькой. Ее обожали все без исключения, а папа просто плавился от счастья, когда по его животу топали маленькие неуверенные ножки. С ума сойти, он даже всерьез решил купить крохе домик на теплых островах! Жанна этого не одобряла, но и не возражала – думала, перебесится. Да ее, если честно, никто в эти дела и не посвящал, еще, видимо, было не время. Как относилась к сестре Вета? Очень тепло. Никакой ревности не возникало. Виолетта уже вошла в тот возраст, когда отчетливо понимала: у каждого в семье свое место – у Жанны свое, у Машеньки – свое, а у нее, у Веты, – свое. И потом, Жанна и после рождения малышки не переставала интересоваться жизнью старшей девочки, она так боялась, что Вету ранит появление второго ребенка, что общалась с ней еще интенсивнее. Правда, Кирилл любил Машу куда больше и не скрывал этого, но... Вета уже давно привыкла, что отец ее только терпит. Да! Все разговоры о том, что Назаров Кирилл Андреевич страшно любит своих детей, были излишне преувеличены. И раздувала эту тему сама Жанна. Ей так хотелось, чтобы Ветка не ощущала на себе жалостливые взгляды, чтобы девочка верила, что и ее любят не меньше, и все же... обмануть Вету она не могла. А та уже давно смирилась и даже не слишком-то нуждалась в отцовских ласках. Хотя... кто теперь скажет наверняка, что думала девочка-подросток? Машенька росла, отец все так же млел при виде малышки, однако домой стал возвращаться позже, все чаще прятал глаза, а вид его был виноватым до такой степени, что даже повариха Петровна тяжко вздыхала у своих кастрюль:
– Эх, видать, наш кот опять какую-то киску сыскал...
Вскоре его походы «по кискам» участились, и, хоть домой он приползал ласковым, добрым и пушистым, как никогда, Жанна испугалась. Перед ней открывалась банальная перспектива: стать женой-наседкой, растить детей и ждать мужа после его визита к очередной красотке. Надо было как-то сохранить семью, и Жанна решилась.
– Кирюша, я решила завести собственное дело, как ты на это смотришь?
– Даже не думай! – взревел Кирюша и яростно забегал по комнате. – Знаю я, как вы их заводите! Сначала ухнутся все деньги, потом начнутся вечные опоздания, задержки на работе, встречи с коллективом, пьянки, гулянки, детей бросим на нянек, а мамочка станет высматривать новых кавалеров. Ты этого хочешь? Знаем, не первый день живем! Выкинь из головы, иначе – отберу Машку и отправлю тебя туда, откуда взял. Слава богу, я еще сам могу семью прокормить!
Жанна была огорошена – такой агрессивной реакции она не ожидала. Но и бросать задуманное означало только одно: потерять себя, а затем – и мужа.
– А ты все равно открывай, – поддерживала женщину Ветка. – Только ему не говори. И если он нас обеих бросит, то у тебя уже будет свой кусок хлеба.
Когда Машеньке исполнилось два года, Жанна почувствовала, что уже пора. Она стала терпеливо искать няню. Это оказалось настолько непростым делом, что молодая мамаша пришла в ужас. Покрутившись с объявлениями, порасспросив знакомых, Жанна уяснила – няни, несмотря на высокую плату, либо просто отбывали время от звонка до звонка, либо и вовсе позволяли себе такое, отчего у Жанны дыбом вставали волосы. Хорошая няня была редкостью.
