Топор правосудия

оказалась облачком. Поэтому звонок в дверь Вадима Пащенко не оказался для нее предтечей того кошмара, который рано или поздно входит в судьбу некоторых женщин. У других мужики уходят на рыбалку, а ее неповторимый и единственный, скинув на пороге мантию, уходил в ночь на поиски… украденного уголовного дела. Какая еще женщина может похвастаться таким обстоятельством?

– Возьми с собой Рольфа, – попросила Саша, целуя мужа. – Он с ума сходит. И мне так спокойнее.

Струге покосился на замершего в ожидании пса.

– Гулять, собака…

Дождавшись, пока брат закроет с обратной стороны вход в планетарий, Перец стал быстро собираться.

– «Я тебе кушать носить буду…» – передразнивал он брата, спускаясь по лестнице со второго этажа. – Придурок. Некоторых время не лечит. Херомантия – болезнь неизлечимая. Она опасна вдвойне. С одной стороны – мантия, с другой… Даже не знаю, что хуже.

Оказавшись на первом этаже учреждения, он принялся тщательно изучать место своего вынужденного пребывания. После того как они с братом вошли в планетарий, ему стали совершенно очевидны две вещи. Первое: на объекте нет вневедомственной охраны, так как в противном случае Игорь обязательно позвонил бы в ВОХР и сообщил, что проникновение законно. Второе: планетарий – это такое убогое по своей организации задурманивание человеческих мозгов, что тут действительно охранять нечего.

Крутнувшись пару раз на каком-то колесе, Перец спрыгнул на пол, закинул за спину целлофановый пакет, с которым не расставался ни на минуту, и стал искать убежище настоящее. Рано или поздно случится то, что еще не случалось лишь по иронии судьбы. Перец в федеральном розыске, а это значит, что его брат-близняшка находится под той же занесенной косой, что и он. Разница лишь в последствиях. После случая с Семенихиным менты не успокоятся, пока не найдут виновника всех бед. Вся терновская милиция сейчас занимается одним важным делом – поиском убийцы и разбойника Перченкова. Нет сомнений в том, что под этот удар попадет тот, кто является его родным братом. Просто «схавают» менты на улице Игорька, а потом начнут выяснять обстоятельства и, естественно, пытать с пристрастием. После двух-трех подзатыльников братец «поплывет», разоткровенничается и поведет все ГУВД на просмотр движения планет в Солнечной системе. После того как выяснится, что планетарий пуст, менты охладеют к Перченкову-младшему и начнут его колбасить с той детской непосредственностью, что им свойственна. Игорек будет клясться, что отвел брата в планетарий, убеждать милиционеров в том, что он там, и будет делать это с такой энергией, что для Перца он мгновенно превратится из Павлика Морозова в нераскалываемого Валю Котика. Планетарий пуст, а Игорь всех убеждает, что брат там. Менты, естественно, обыщут каждый сантиметр этого богохульного учреждения и убедятся в том, что Игорь – лжец. Потом этого астролога выпустят, а о планетарии забудут. Вот тогда Витя и вернется в это здание, под сводом которого бесшумно, по велению человеческого желания, за десять минут день меняет ночь, а лето – зиму. А сейчас – валить. Утром заявится братец, а к этому времени нужно вернуться. Самое лучшее место для ночного пребывания – чердак соседнего с планетарием дома.

Так Перец и сделал. Он проник на чердак жилой пятиэтажки, убедился в том, что вид с крыши – самый лучший способ контролировать происходящие события у входа в заведение своего брата, после чего нашел место почище и заснул сном младенца.

– А кто его брат? – спросил Струге, с отвращением выбрасывая в окно «Волги» уже пятую или шестую выкуренную (за два часа наблюдения) сигарету. Чуть поодаль – метрах в семидесяти – стояла «девятка» УБОПа. В ней, сменив просидевших почти до утра, сидели трое оперативников Земцова. Ситуация в доме не менялась всю ночь. В одном окне горел свет. За цветастой занавеской бродила одна и та же тень. Сначала в ее руке явственно наблюдались очертания бутылки, потом – чашки. Последние полчаса свет горел, но тени в окне не было.

– Брат? – переспросил прокурор. – Астролог какой-то. Мозги, короче, обывателям пудрит. Нужно же как-то жратву добывать.

– Чтобы так добывать, тоже талант нужен, – возразил Струге. – Я бы, например, не смог. Это же нужно убеждать, что произносимый тобой маразм объясняется положением звезд. Это талант, Пащенко.

Вадим поморщился:

– Каждый вор обладает талантом. Не вижу причин для восхищения.

Помолчав, он вдруг спросил:

– Ты у Николаева отпросился?

– На один день. Произвести в доме ремонт водопровода.

– Значит, утро и весь день в нашем распоряжении?

– В моем – да, – усмехнулся Антон. – Почему ты говоришь – «в нашем»? Тебе-то, кажется, завтра на работу.

– Нет. Я в отпуске. Я имею право взять очередной отпуск впервые за два года?

Антон отвернулся к окну. Он знал, что Вадим собирался в отпуск летом, чтобы проведать на Брянщине мать. Теперь получается, что время общения с матерью Пащенко решил использовать не по назначению. Значит, летом он будет искать период, когда можно будет «урвать» неоплачиваемый отпуск. И всему виной – подлец Перченков.

Наступал рассвет, и невидимые в темноте машины становились для любого, кто проживал на этой улице, откровением. Когда утро окончательно приняло светло-фиолетовый оттенок, Пащенко дал «отбой» команде в «Жигулях» и машины, как танки перед атакой, стали медленно оттягиваться назад. К половине девятого утра о стоящих машинах у дома Игоря Перченкова напоминали лишь почерневшие следы колес.

– Днем здесь никто не появится, – сказал Пащенко, сам уже не верящий в перспективу слежки за домом астролога. – Вечером убоповцы опять подтянутся. Их Перец интересует по своей линии. Вот, Струге! Это какую жизнь нужно вести человеку, чтобы изгадить настроение всем оперативным службам города? Земцов даже не предполагает, по какому случаю мы ищем Перца, иначе удивился бы точно так же, как и я. Ладно… Сейчас нужно сообразить, куда нам податься. Я думаю, нужно все-таки тряхнуть Желябина. Не может быть, чтобы эта лиса ничего не знала!

– К Левобережному банку, – лениво ответил Струге. – Будем стоять у этого финансового учреждения, начиная с десяти часов. Перец придет туда. Во всяком случае, у меня есть такая надежда.

Судье не хотелось открывать источник получения информации, так как существовала тысяча доводов, чтобы признать такую информацию ненадежной. Во-первых, чего не напутает, желая помочь мужу, жена. Во-вторых, фамилия Перченков хоть и не очень распространенная, но не единственная в Тернове. Лучшим подтверждением этого довода являлся запрос пятидневной давности, который делал Пащенко в отношении Перца. По данным ГИБДД, в городе проживало двадцать три гражданина Перченкова, являющихся владельцами автотранспорта. А сколько граждан Перченковых в городе Тернове не имеют автомашин? Ну и, наконец, Пащенко не верил в счастливые случайности, именуемые совпадениями. Слишком просто все получается. Струге ищет Перченкова, а жена за ужином ему сообщает, что завтра утром тот придет к ней в банк, чтобы получить восемьсот тысяч, которые всю сознательную жизнь копил и складировал в Сберегательном банке.

Уже в половине десятого «Волга» была у крыльца банка.

Перца Струге увидел через пять минут после того, как охранник с заспанным лицом отворил двери. Толпа перед дверями уже успела втянуться внутрь, так что поднимающийся по ступеням Перец был как на ладони. За время скитаний он похудел и выглядел как человек, входящий не в банк, чтобы получить крупную сумму денег, а на эшафот.

– На тюрьме сидел – упитанный был, – усмехнулся Струге. – В зале суда его рожа в десять ячеек решетки не вписывалась. Видишь, Вадик, до чего людей странствия доводят? Ладно, двигай к Саше, как договорились. Кабинет она тебе предоставит. Если ничего не получится – пошли за мной охранника. Но это на крайний случай.

– Крайнего случая не будет, – заявил Пащенко, подбирая полы куртки и открывая дверь. – Бить буду аккуратно, но сильно.

Струге знал, что Пащенко мог убедить даже дерево. Физический контакт он считал мерой недопустимой. Конечно, ситуация несколько отличалась от взаимоотношений следователя с подозреваемым, поэтому последние слова прокурора Антон воспринял реально.