снова рассердилась женщина.
– Хорошо… это, в конце концов, ваше дело, – махнула рукой Зинаида. – Скажите, вы не помните, здесь несколько лет назад работала сторожем некая Раиса… Что вы можете о ней сказать?
Нина Петровна уставилась на Зинаиду с таким возмущением, будто она просила огласить подробности ее первой брачной ночи.
– Вы что – совсем? – заморгала она накрашенными ресницами. – Какая такая Раиса? Это Сушкина, что ли? Вы хоть знаете, когда эта Раиса работала? Да она вообще здесь уже не показывается целую вечность, вы, что же, думаете, я про всех буду помнить? Думаете, она мне была закадычная подруга?
– Нет же, я ничего такого не думаю, но вспомнить хоть что-нибудь вы же в состоянии…
– Нет! Не в состоянии! Откуда я знаю, что там надо вспоминать? Вот скажу, что она была замечательная женщина, а окажется, что эта самая Раиса теперь серийный убийца. Или, наоборот, – скажу, что она ничего особенного собой не представляла, а это, может быть, будущий мэр города! Нет, я определенно ничего не помню! И потом, что вы себе думаете? Я ее вообще знала плохо! Сторожа же с нами не работают! Они трудятся как раз тогда, когда мы уже заканчиваем свою смену. Нет, ну бывает, что кто-нибудь из наших сотрудниц желает подработать и идет сторожем, вот про таких еще можно что-нибудь вспомнить, а Раиса… Да я даже не помню как ее точно звали… как она выглядела!
– Правильно! Ничего ей не говори! Ты, наконец, прошла тест на молчание! Сегодня вечером будем играть в Матрицу! – выскочил из-за куста неуемный постреленок. – И вообще – хватит болтать, нам уже обедать надо, ты чего, не помнишь?
Нина Петровна немедленно расцвела всеми красками радуги, и глаза ее стали сладкие до приторности.
– Ах, умничка! А ведь и правда, я с вами тут заболталась, а детей нужно кормить, проводить процедуры закаливания, и уже надо торопиться в группу, иначе на сон опоздаем! Так, ребятки! Сережа Шалунов, не бей Танечку по голове топориком!.. Ну и что, что пластмассовый, у тебя могут появиться недобрые привычки! Ребятки, собираем игрушки и строимся! Ирочка! Хватит в собачек играть, отпусти уже Антошу с поводка! Строимся, строимся! Быстренько!
Воспитательница, точно клуша, подгребла к себе детишек и повела галдящую стайку в садик. Зинаида обреченно вздохнула и уселась на низенькую скамеечку. Конечно, она не рассчитывала сразу же отыскать преступника, но чтобы на каждом шагу ей строили препоны…
– Вы не сердитесь на Нину Петровну… – вдруг раздалось над самым ухом. Зинаида обернулась – рядом с ней стояла та самая девчушка и аккуратно складывала игрушечную одежду в коробку. – Она не вредная, только… Этот озорник, которого вы за куртку схватили, ее родной внук, она всякий раз за него готова в драку кидаться, а тот все понимает и вертит бабкой, как вздумается.
– Нет, ну нельзя же так… И потом, я же не просто так пришла с ней о соседском зяте поболтать, правильно? – изливала душу Зинаида. – Я, может быть, о безопасности страны пекусь… Преступников ловлю, чтобы другим неповадно было… А знаешь, как в одиночку трудно!
– А я помню тетю Раю… – неожиданно прервала девчонка стенания детектива.
– Хм… а ты откуда помнишь? – не поверила ей Зинаида. И зря.
Девчонке и в самом деле было, что рассказать.
Галя Терещук росла в неблагополучной семье. Это слово она давно запомнила – слышала его всякий раз, когда кто-то заводил речь про нее или ее мать. Мать Гали – Надежда, нестарая еще женщина, – всерьез решила позаботиться о народонаселении страны и занялась этим вопросом вплотную. Причем, женщину такая малость, как отсутствие мужа, не пугала. Она ежегодно плодоносила и с гордостью сдавала детей на воспитание государству – в интернат. Естественно, вопросы о воспитании, о хлебе насущном, а уж тем более о работе отходили на второй план, превыше всего женщина ставила две проблемы – производство детей и уничтожение спиртного. У Гали уже было пятеро братьев и сестер, она была младшей. Однажды женщины бригады маляров, где когда-то умудрилась несколько недель проработать Надежда Терещук, взяли грех на душу, силком оттащили нерадивую мать в гинекологию и насильно заставили сделать операцию, после которой детей у нее уже быть не могло. Дотошные бабы не хотели слушать пьяные бредни Терещук, спокойно смотреть, как она пополняет нацию несчастными детьми. После операции Надежда запила в два раза сильнее. Последняя дочка Галя ходила в детский садик, и забирать ее оттуда «заботливая» мать хронически забывала. Каких только бесед с Надеждой ни проводили, что только с ней ни делали, Галя обязательно четыре дня из пяти оставалась в группе позже других детей. Воспитатели не могли отправлять девочку домой одну, выходили из положения, как могли: то сами отводили домой, а то и просто оставляли со сторожем. Поэтому всех сторожей девочка знала очень хорошо и тетю Раю помнила прекрасно.
Все сторожа были, как правило, измученные дневной работой и семейными заботами женщины, едва они запирали двери на замок, как тут же устраивались на маленьких детских кроватках и спокойно похрапывали – «дежурили». С тетей Раей было все куда интереснее. Во-первых, она никогда не укладывалась спать на работе. А во-вторых… во-вторых у нее был такой замечательный любимый мужчина! Звали его Денис. Галя не знала, где посчастливилось Раисе познакомиться с этим красавцем, но она от души радовалась за невзрачную сторожиху. Самой же девочке, если и приходилось сталкиваться с сильным полом, то те были совсем другие – сильно потрепанные, украшенные синяками, и от них всегда плохо пахло – водкой и другой гадостью. Все они громко матерились и вообще – больше действовали кулаками. Конечно, Галя видела отцов некоторых детей из их группы, но никогда не верила в их порядочность, ей казалось, что едва мужчина завернет за угол, как тут же прилипнет ртом к бутылке и через час будет, как и все знакомые дяденьки, ползать на карачках, изрыгать проклятия на судьбу-злодейку и бегать за своей женой с молотком в руках. Дядя Денис был совсем не таким. Даже оставаясь наедине с Раисой и думая, что их никто не видит (а Галю уже давно взрослые считали только частью мебели), он никогда не позволял себе напиться или, упаси боже, замахнуться на Раису кулаком. Девочка видела его уже несколько раз, а он все еще был добрым. И страшно сказать, он даже покупал тете Раисе конфеты! Но и Раиса в долгу не оставалась. Однажды Галя тогда снова ночевала в садике и ловко притворилась спящей, Денис пришел какой-то усталый, а Раиса, наоборот, даже глаза намалевала ленинградской тушью. Галя сама видела.
– Денис… я это… у тебя же сегодня день рождения… так я подарок купила… – аленьким цветочком зацвела сторожиха.
– Раечка, дорогая! Мы же договорились, что ты никаких подарков не будешь мне делать! Девочка моя, ты же знаешь, твое приданое нам пригодится для совместной жизни! Что будет, если мы вот так все растранжирим… – немного раздраженно начал Денис, но, видимо, подарку все же порадовался, потому что его голос взлетел вверх почти до визга. – Райка! Ты с ума сошла! Ты знаешь, сколько стоят такие часы?!!
