мерещится во всем: будто предчувствие витает в воздухе — протяни руку и поймаешь. Но нет, оно в последний миг улизнет, а тебе останется лишь мучаться, пытаясь вспомнить то, о чем еще не знаешь.
Дарен потер ладонью замерзший нос, резко встал, подошел к окну, продолжая кутаться в одеяло… и застыл.
За деревянными ставнями висел, покачиваясь, труп.
'Наверное, на крюк повесили' — отрешенно подумал мерцернарий и мгновением позже ударил по железным прутьям окна кулаком, рассаднив костяшки пальцев.
Это было уже слишком.
Потом, не говоря ни слова, он небрежно завязал волосы узлом и выбежал в коридор, перепугав старенькую бабушку-служанку.
'Если это она так заштопала одеяло, заставлю переделывать' — мрачно пообещал он и ругнулся сам на себя: о какой ерунде думает?
Одеяло, штопка… Труп за окном висит. Свежий. Нет, нельзя сказать, что Дара потрясали подобные вещи: из того, что он успел повидать за последние несколько лет, случались вещи и похуже, и такие мирные трупы были чуть ли не самым спокойным из увиденного. Бесило другое: с ним играли. Это была банальная издевка-вызов — такая низкая и подлая, что хотелось выть с досады.
И какой сволочи…
— Богдан! — увидев спину бывшего наставника, Дарен замедлил шаг.
Квинт-велитель остановился, повернулся через плечо.
— Доброе утро. Что-то случилась?
— Для кого доброе, а для кого последнее, — скривился Дарен и добавил тише: — у меня парня под окном повесили.
Воин долю мгновения смотрел на бывшего ученика, потом быстро зашагал в его сторону. Казалось, Богдана произошедшее вообще не удивило.
— Идем. Когда это случилось?
— Без понятия, — Дарен остервенело потер вдруг зачесавшийся шрам на шее, — только заметил.
До комнаты они добрались в считанные волны, по дороге встретив ту же старушонку, плохо штопающую одеяла.
'Тьфу! Опять одеяло!' — Дарен мысленно выругался и снова почесал шрам.
Богдан резким движением распахнул ставни, некоторое время бездумно смотрел на несчастного, а потом сквозь зубы процедил:
— Ублюдки.
Под окном уже столпилась толпа зевак, состоявшая в основном из самого молодняка. Мальчишки толкались, что-то выкрикивали и показывали пальцами на окно комнаты, около который висел их старший товарищ.
— Кто это? — Дарен отвернулся от окна.
— Один из моего десятка, — стальные глаза блеснули, — надо снять его.
— Сейчас.
Они сделали все молча: сломали замок на решетке и сняли юношу. Говорить что-либо, упрекать себя, оправдываться — все это было делать поздно. А потому ни один из войников не видел смысла ронять лишние слова и сотрясать пустыми речами воздух.
— Ты иди.
— Куда? — войник удивился.
— Подальше от границы, — Богдан полуобернулся, — если не забыл дорогу в Здронн.
Дарен лишь криво усмехнулся: в Здронн ему не хотелось. Но бегать от проблем он не привык. Даже если это были не его проблемы.
— Не ты ли меня учил бороться с препятствиями, а, наставник?
— Ты бы поменьше трепался и послушал совета.
Дарен чуть склонил голову в знак внимания.
— У тебя еще впереди целая жизнь, и оставлять ее раньше времени на острие меча — оскорбительный плевок в лицо Сонне.
— Я не верю в твоих богов, Богдан.
— Во что же ты веришь? — мужчина буквально пригвоздил Дара взглядом серых глаз: казалось, еще чуть-чуть — и от Дарена останутся лишь осколки льда.
— В смерть верю.
— Дурак будешь, — проворчал Богдан и внезапно махнул рукой: — и что я тебя учу? Сам все поймешь. Каждый должен наступить на свои грабли сам.
— Я на свои уже наступил.
— Это тебе только так кажется.
Кажется? Нет, не кажется.
Дарен еще раз бросил взгляд на несчастного.
Но лучше бы он этого не делал.
Веревка…
Сознание неприятно кольнуло иголочкой прошлого — будто тонкая ледяная сосулька прошила тело, поработив разум и остановив сердце.
Иногда действительно лучше не вспоминать.
— …! — с чувством выругался Дарен и вышел из комнаты, на ходу пристегивая ножны с простецким, но довольно крепким мечом.
Старые знакомства. Вы никогда не задумывались, почему сочетание этих двух слов дают неповторимый оттенок горечи на языке? Будто листок полыни прожевал. Пожалуй, нет на свете вещей менее неприятных, чем старые знакомства и старые знакомые. Хорошим знакомым при встрече ты будешь обязан, плохим — лишь предоставишь удобную причину для своего унижения.
Друзья — другое. Враги — тоже. Друзья, где бы они ни находились, бескорыстно хранят твой образ в памяти, а не с силой вытаскивают с ее запылившихся полок по мере надобности. Враги… С врагом ты можешь встретиться лишь несколько раз — увидеть однажды, понять и убить на узкой дорожке… Враг не может стать 'старым знакомым', а вот старый знакомый — врагом?.. Да раз плюнуть!
Взволновать душу неожиданным появлением, помахать кисточкой павлиньего хвоста, бросить лукавый взгляд из-за спины — и снова исчезнуть. Вполне в духе старых знакомых. Хорошо, если только взгляд, а не нож под лопатку.
Ох, люди! Не ищите старых знакомых! Рано или поздно они сами найдут вас, и надо быть к этому готовым.
Дарен не был готов.
Лето 843 года. Четыре года назад.
Дорога ровной скатертью ложилась под копыта вершника, изредка радуя уставший взор путника полустершимися деревянными указателями, на которых даже и корявой рунистой надписи нане разобрать. Но до заката оставалось еще по меньшей мере пять-шесть оборотов, и сворачивать в какую-нибудь попутную деревеньку было рано. Да, и если уж быть до конца честным с собой, не очень и хотелось, но сегодня путнику придется раскошелиться на плохонькую комнатку в гостильне.
Земля еще не успела остыть, согреваемая по-летнему теплыми лучами последнего летнего солнца, а от здорового крепкого сна под открытым небом еще никто не умирал. Другое дело — лошадь часовым не поставишь, а со своими напарниками Дарен распрощался еще с утра, свернув в сторону большого заросского города — Родъена. Наверное, можно было бы проехать и через Мекран, но Дарен не хотел лишний раз появляться в городе, где не слишком жалуют северян… И приходилось ему, септ-велителю объединенной заросской армии, неспешно двигаться в сторону желаемого и терпеть невольные неудобства. Желаемым же была родная северная сторона с ее выгоревшей дотла весницей. Съездить бы, почтить память погибших, а там уж можно и в столицу, благо, ехать недалеко.
