– Эй! А про писателя-то?! Французского? Семь букв? – окликнула ее Марина, оставив сердитого покупателя без внимания.
– Бальзак, – отозвалась Люся и вышла на улицу.
Ее глазам представилась живописная картина – два изрядно потрепанных мужика с гремящими сетками внимательно наблюдали за третьим – таким же потасканным и полупьяным типом.
– Укусит, – говорил один.
– Не, ни фига не укусит. Пол-литра ставлю, – не соглашался с товарищем другой.
Третий же пытался просунуть заскорузлый палец в дырочку на наморднике Карла. Карлуша вел здоровый образ жизни, пьяных ненавидел, и только квалифицированная дрессировка удерживала собаку от нападения. И все же было заметно, что терпению пса конец уже пришел – рык его нарастал, а глаза метали молнии.
– Мужчина, давайте помогу. Вот сейчас мы намордничек снимем, чего ж так мучиться? – подошла к спорщикам Люся и сделала вид, что снимает намордник.
Спорщиков словно ветром сдуло. Арсик сидел спокойно, другу не помогал. Он охранял трофеи – брошенную сетку с пустой тарой.
– Если ты думаешь, что мне самое время уже бутылки собирать – то ошибаешься, милый! Мы, женщины интересного возраста, способны на большее, – сообщила Арсу Люся и повела собак домой.
Василиса с девочками подходила к школе.
– Девочки, у нас сегодня экскурсия в школу. Самые послушные девочки и мальчики обязательно туда ходят. Вы тоже пойдете и, если будете себя хорошо вести, я вас посажу за настоящую парту, – настраивала она детей.
В школе была перемена со всеми вытекающими из этого последствиями. Но женщине почему-то показалось, что в здании произошла какая-то трагедия.
– Это что? Эвакуация? – спросила она у старушки, которая мирно вязала за своим столиком у входа.
– Почему эвакуация? – удивленно поверх очков поглядела на Василису дежурная.
– Ну как же… Они так несутся… Может, где бомбу подложили?
– Вы, дамочка, в школу-то давно захаживали? Никто никуда ничего не клал. Ежли б бомба, наших бы оглоедов палкой пришлось выгонять. Обычная перемена, сейчас в звоночек звякну, и успокоятся.
Бабуська действительно нажала на кнопку, и по школе разнеслась оглушительная трель. Через минуту все стихло.
– И давно вы тут? – уселась на скамейку Василиса. Девочки прилежно пристроились рядом.
– Так почитай лет пятнадцать уж. Сначала на кухне работала, да только тяжело там, а потом вот здесь место освободилось, я и заняла. А тебе какой интерес?
– А вы не помните Носову Ульяну Федоровну? Она, говорят, здесь раньше учительницей работала.
– Ульяну-то? Как не помнить, помню. Уж такая ветреница, как ее только директор к занятиям допускал! Лохмы распустит, юбку коротюсенькую напялит. Тьфу! Ладно перед мужиками ляжками сверкать, а здесь же дети! – ворчала бабуся.
– Что, уж совсем никудышная была?
Старушка пожевала морщинистыми губами, отложила вязанье и задумалась.
– Да нет, так-то незлобная была бабенка. Она сына моего от невестки увела. Так опять же, он сам к ней приплелся. Ох, и потерял башку. Ошалел совсем: «Не держите меня, – говорит, – все одно к ней уйду!» Я уж как горевала тогда. А она, Ульяна-то, узнала, ко мне подбежала: «Не плачь, баб Дусь, сегодня же домой вернется». И вернулся. В тот же день. А через год Ульяну порешил кто-то. Да и так было видно – не своей смертью деваха помрет, уж больно мужикам глянулась.
– А теперь где ваш сын?
– Так где – на работе, где же ему быть, – удивилась старушка.
– А живет он где?
– А тебе зачем?
– Да… Думала, может, он мне про нее что расскажет. Я тетка родная Ульяны, приехала издалека, чувствую, что больше не вырвусь в ваш город, вот и хотелось мне побольше о ней разузнать, – взгрустнула Василиса.
– Ах ты ж, батюшки! – вскочила старушка. – Ты это… Ты не слушай, что я тебе тут наплела. Неплохая была девка. И дети ее любили. А адрес Колькин я тебе дам, записывай. Он в семь с работы приходит, а звать его по полному – Грушин Николай Степанович. А лучше… Знаешь что, ты мне вечерком по этому телефончику звякни, я все устрою. Невестку к себе на блины зазову, а ты с Колькой-то одна побалакаешь. Дело оно, конечно, прошлое, но Кольке с Валентиной еще дальше жить, лучше, чтобы Валя не вспоминала…
Договорившись со старушкой, Василиса подалась к выходу, но внучки накрепко прилипли к скамейке.
– Катя, Наденька, пойдемте домой.
– А пагта? Мы себя хоросо вели, – требовательно шепелявила Катя.
Василиса крякнула и снова направилась к старушке.
– Вы не могли бы нам помочь? Очень уж девочкам за настоящей партой посидеть охота.
– А и пойдемте, – поднялась баба Дуся и завела компанию в пустой класс. – Сидите. Наши-то оглоеды
