Историю эту вполне можно привести в любом публицистическом журнале под рубрикой «Это мы».
Так вот, побывал в гостях у теток в славном городе Тел-ави (как сказал бы о нем Мимино), где наслушался историй о том, как там все ностальгируют по России, хотят побывать на родине и т. д. Летим обратно в Ленинград (в Израиле никто не говорит «Петербург»).
Ну ладно, долетели, выходим по трапу в Пулково. Снизу работяги что-то делают с трапом, слышен легкий мат, хмурые лица погранцов – и все, в общем, по-нашему.
Сзади спускаются два пожилых еврея, видимо, из тех, что столько лет ждали этого часа, и один другому говорит фразу, которую я уже никогда не забуду:
– Теперь я знаю, что такое ностальгия. Это чувство, которое кончается, когда сходишь по трапу самолета в Пулково.
Мой знакомый был несколько лет назад в годичной командировке в Италии. Переводчика им на весь коллектив выдали, но поскольку у каждого своя часть работы, то общаться приходилось большей частью с аборигенами. Через пару месяцев мой приятель почувствовал, что он в силах совершать самостоятельные путешествия без переводчика. За время пребывания им все уши прожужжали о красотах сельских пейзажей. В один из выходных мой приятель на местной электричке поехал знакомиться с природой. Один. Обнаружив из окна очень маленький и живописный поселок, вышел. Решил освежиться стаканчиком вина в жару. Тут же, у вокзала, зашел в какое-то кафе под навесом и попросил «бокале» вина. Его переспросили:
– Бокале? – на что он ответил утвердительно. Принесли.
Не стаканчик какой-нибудь, а кувшин литра на четыре. Оказывается, этот-то кувшин и зовется «бокале». Пришлось, говорит, пить. Ни красот, ни обратной дороги не помнит. После этого в одиночку за пределы отеля не выходил.
Место действия: Германия, перекресток. Сильно подержанная «мазда» с двумя русскими (русский в Германии – это на самом деле русскоговорящий казахстанский немец или еврей). Рядом с машиной ждет зеленого велосипедист.
Кто не знает немецких светофоров – ждать приходится долго. Русские в машине обсуждают, от нечего делать, велосипедиста.
– Видишь, папа, – говорит младший, – этого немца? У него в гараже стоит новехонькая «ауди» или на худой конец двухлетний «фольксваген», а он, придурок, ездит где только можно на велосипеде, мешая нормальному движению транспорта. Перевернутая психология зажравшегося буржуя.
Тут «буржуй» поворачивается к оратору и, с трудом подбирая слова, произносит:
– Руски! Двигаться ест сдорофье.
В машине замешательство, затем дикий хохот папы.
Зеленый свет.
Откуда, спрашивается, я это наблюдал? С велосипеда. Мог я, конечно, и побольше слов сказать, но решил, что разыгрывать из себя немца будет смешнее. Но это еще не все. Мы шутим, а жизнь шутит острее. Прихожу неделю спустя в компанию и тут же узнаю «теоретика» из «мазды». А он меня – нет, потому что в русской компании он не ожидает увидеть немца.
Народ выпил, начал байки травить, а я вышел на балкон – глотнуть кислороду. Вдруг – громовой хохот. Возвращаюсь в комнату узнать причину веселья, и все наперебой мне кричат:
– Где тебя носило? Тут Вадюха такое рассказал. Как им один немец на велосипеде Достоевского цитировал, а потом матом обложил.
– Достоефски? – произношу я почему-то с дурацким акцентом.
И тут он меня узнал…
Живу в Калифорнии. На днях моему сослуживцу Дэну влепили штраф за отсутствие переднего номерного знака на машине. Он, возмущаясь, что проехал уже 312 тысяч миль на своем «субару», ворчал, что вообще никогда не получал двух номеров и что при регистрации, тринадцать лет назад, ему выдали только один номер. Вчера пошел разбираться в местное ГИБДД, а сегодня рассказал:
«Открутил номер, приложил регистрационную и штрафную квитанции, подхожу к окошку с грозным видом в предчувствии предстоящего разбирательства. Говорю:
– Тринадцать лет назад при регистрации машины мне был выдан только один знак, и у вас это должно быть записано…
Дeвочка начинает набирать что-то на компьютере, потом смотрит на номер и говорит:
– А у вас их два…
– Нет, один! И тринадцать лет назад был только ОДИН!!!
– Нет, их здесь два, – берет номер и начинает ковырять его с краю ногтем…»
На глазах у Дэна его единственный номер превращается в два почти одинаковых – один тринадцатилетний, второй как вчера отпечатанный.
– Вы хотите штраф оплатить здесь?
Говорит, выписал чек, не произнеся ни звука.
«До сих пор чувствую себя как осел…»
Сидела я как-то в самолете (
– Вот есть же нормальные, душевные американцы, с которыми поговорить по-человечески можно не о деньгах и не о сексе.
Тут он и выдал:
– А как же. Нас таких много. Мы называемся Свидетелями Иеговы.
…Остаток пути я молча обдумывала, что, нет, все-таки нормальных американцев не бывает.
Дело было в Штатах пару лет назад…
Надо было мне послать факс в Голландию, и поэтому пришлось идти в одну из лавочек сети «
Что на это сказать? Рай для студента!
Произошло в Нью-Йорке.
У моей мамы есть подруга – молодая женщина, замужем за американским ирландцем-полицейским, классической фигурой в Нью-Йорке, разве что он дослужился до капитана и работает на
Разбирался он с аварией, в которой участниками оказались несколько русских с Брайтона. Ну, как водится – права, регистрацию спросил. Те ему их отдали; он читает документы, а русские (уж такие мы порой – уверены, что, кроме нас, по-русски никто вокруг не понимает) меж тем обсуждают положение дел. Один, самый шебутной, почти кричит:
– Да это американский мудак; мы щас ему баки забьем, расскажем что-нибудь… Только давайте обсудим, что говорить. Можно при нем – это мудило, один х…й, по-русски не понимает.
Полицейский поворачивается к русским и спокойно так говорит:
– Он все понимает.
Немая сцена.
Место действия – Голливуд. Разговор в магазине автозапчастей между двумя армянами – хозяином и посетителем. Все как надо, с кавказским акцентом:
– У тэбя вода для аккумулятора есть?
