– Тут мне переводчик анекдот рассказал. Поймали два УКРАИНЦА моржа…
Живу и учусь в Испании, и меня просто запарили «невинными» вопросами типа «А есть у вас там кока-кола/сони плейстейшн/наркотики?». Или, узнав, что я не пью, принимаются утверждать, что я не русский, а вообще «черт знает какой китаец».
Но вот на прошлой неделе в институте меня просто убили: урок чего-то там, препод говорит номер страницы, а мой сосед не расслышал – я ему повторяю страницу… Повторяю еще раз (он на меня безумными глазами так и смотрит), потом повторяю каждое число в отдельности, на что получаю:
– А по-вашему это будет XVI (не помню какое число было)? Ведь вы же римскими цифрами пишете!!!
Это был не вопрос – человек явно «знал», о чем говорит!
Ну и как их после этого за нормальных людей считать?
Эта история произошла в Израиле во время войны в Персидском заливе.
Сидит, значит, обыкновенная русская семья и смотрит по телевизору диснеевский мультик про Алису в Стране Чудес. Мультик при этом записывается на кассету для ребенка. Тут по радио объявляют воздушную тревогу. Противогазы наготове – семейство берет сухой паек и дисциплинированно спускается в бомбоубежище. Военное дело нехитрое.
На следующий день малыш решает досмотреть мультик. Он ставит кассету на видик (уже умеет) и запускает мультик. Где-то на середине истории мультик вдруг прерывается, и по телевизору появляется сообщение о начале воздушной тревоги. Родители, из кухни заслышав это дело, рефлекторно (дело привычное) хватают ребенка, противогазы, паек – и снова в бомбоубежище. Там они покорно сидят два часа в полном одиночестве, дожидаясь сигнала отмены, и, так и не дождавшись, выползают вечером в непонятках…
Что самое характерное в этой истории, в своем неведении относительно происшедшего они пребывали еще несколько недель, до тех пор пока ребенок не решил пересмотреть мультик снова. На этот раз они отделались только легким шоком: война, к счастью, к тому времени уже закончилась…
История произошла в славном городе Мюнхене.
Решила я как-то весной подзаработать денег на отпуск, купила местную газету с объявлениями и даже нашла подходящее местечко – в небольшой страховой компании отвечать на письма и телефонные звонки. Устройству на работу здесь всегда предшествует что-то вроде собеседования – шеф (или, как в моем случае, шефиня) задает в течение часа разнообразные вопросы, как относящиеся к делу, так и не очень, например о моих предположениях по поводу результатов выборов в Штатах. Кстати, Германия – страна довольно американизированная, а что касается речи, то иногда происходят очень забавные казусы, как в этот раз со мной. Короче говоря, я в течение часа спокойно отвечаю на различные дурацкие вопросы, пока шефиня (Ш) не сбивает меня буквально с ног:
Ш: Как вы относитесь к работе «интим»?
Я: Простите, не поняла…
Ш: Я хотела спросить, как вы относитесь к работе «интим»?
Я: Я не ошиблась? Это действительно страховая компания?
Ш: А что, это учреждение похоже на что-нибудь другое?
Я: Я знаю только один род учреждений, в которых в обязанности персонала включается интим.
Дикий хохот шефини и нескольких барышень, случайно присутствовавших при разговоре… Я, конечно, ничего не могу понять. Разъяснили мне в чем дело только минут через пять, когда снова обрели дар речи.
Ш: Имелась в виду работа в команде –
Американизация, млин!
Заносила меня нелегкая моя бесшабашная жизнь в разные уголки земли- матушки. И вот в один из крутых поворотов моей судьбы я неожиданно для себя совершил мягкую посадку в Камбодже (Кампучия).
Было это в 1992 году, когда на этой забытой богом земле еще шли ожесточенные столкновения красных и некрасных кхмеров. Для разрешения ситуации в страну был введен 30-тысячный контингент ООНовских войск, который состоял из подразделений разных стран. И в их составе был и отдельный отряд белорусских вертолетчиков со своими боевыми винтокрылыми машинами.
Вертолетчики пили. Пили крепко, самозабвенно и мастерски.
Вертолетчики экономили. Экономили на еде, воде и одежде. Чтобы купить домой (тут их глаза загорались огнем древних кхмерских рубинов) видеокамеру, телевизор, видак и жене чего-нибудь. И, как ни странно, экономили и на спиртных напитках, несмотря на то что пили всегда, – старались приобрести спиртное подешевле.
И вот однажды встречаю я утром (жили они по соседству) троих боевых друзей абсолютно в полную размазню. В жопу то есть. Даже хуже. Лица светятся счастьем. Кидаются они ко мне и, тормоша со всех сторон, наперебой рассказывают:
– Серега!!! Решили все вопросы! У них в аптеке спиртяга чистый по 10 центов за литр!!! Ты прикинь, сколько его можно купить!
Второй:
– Ну, мутноват чуток, с привкусом каким-то маслянистым, но спирт же! Он плохим не бывает!
Третий молча улыбается до ушей и показывает грязную бутыль с мутным белым пойлом и с каким-то осадком. Я внимательно рассматриваю бутыль и с сочувствием говорю счастливым обладателям живительной влаги:
– Эта… Мужики… Все бы хорошо, но спирт-то покойницкий…
Улыбки сползают с лиц покорителей неба, и они сочувственно смотрят на меня. Один из них говорит:
– А нам хрен ли? Ну кхмерята им поминают, мы за здоровье его пьем. Какая нам-то разница, на фига он им нужен. Главное – почти даром!
Я тоскливо смотрю на людей, понимаю, что сейчас разрушу их счастье, но не предупредить не могу:
– Он покойницким называется потому, что они им мертвяков обмывают. Использованный спирт стекает в поддон, собирается в бутылки и сдается в аптеку по остаточной стоимости. Потом продается следующему скорбящему родственнику по сниженной цене. И так далее, пока вы пятыми-седьмыми его не купите и не выжрете весь.
Они блевали три дня.
Из жизни. Объявление о сдаче жилья:
«Сдам комнату
Предпочтительно спокойной девушке до 30 (никакого интима, естественно!!!), но возможны варианты, пишите!
Живу один, очень спокойный молодой человек 21 года.
Комната сдается и доступна с 20 января 2003.
Стоимость – 300 долларов в месяц.
Если будешь готовить, то стоимость будет меньше!»
Однажды надоели мне до чертиков черные братья, спрашивающие пару баксов, и я не выдержал – пошутил. Подходит ко мне очередной черный брат у
– Пару баксов для ветерана Вьетнамской войны…
– Не могу, – отвечаю, – понимаешь, даже если бы захотел, никак не могу.
На мне был пиджак, поэтому мои слова произвели серьезное впечатление.
– Но почему? – заинтересовался черный брат.
– Понимаешь, мой отец тоже воевал во Вьетнаме, он тоже ветеран…
– Так, блин, подай тогда ветерану Вьетнамской войны!
– Не могу. Понимаешь, я русский. Папа воевал за Северный Вьетнам – не простит, если подам.
