случайно попавшимися под руку грузовыми автомобилями. Презрев удары полицейских дубинок по пальцам, наши откинули борта грузовиков и легко овладели первым рядом баррикад. Однако в промежутки между наспех поставленными машинами в бой бросались все новые и новые подразделения полиции. ОМОН лютовал, не щадил ни стариков, ни женщин. Но и наши советские женщины не упали на колени перед извергами, сдирая в кровь пальцы, они голыми руками разбирали асфальтовые дорожки Нескучного сада и передавали асфальтовые камни на нашу сторону баррикад. Кстати, именно в этот момент женщины заметили, как по дорожкам Нескучного сада к Парку культуры имени Горького убегал с поля боя Зюганов...
На моих глазах здоровенный детина сбил с ног ветерана с боевыми наградами участника Великой Отечественной войны на груди. Старик уже был обездвижен, из его головы на мостовую лилась кровь, а подонок добил его тренированным ударом кованого армейского ботинка в живот. Наши отбивались древками знамен, трофейными титановыми щитами и касками, содранными с голов противника. Станислав Терехов поражал в рукопашной одного за другим, но и на его руки, ноги и спину сыпались десятки ударов полицейских дубинок. В этой мешанине нашел комсомольца Игоря Малярова. У него разорвана и почему-то слабо кровоточит левая щека, но он держится молодцом: комсомольцы где-то раздобыли старые подшипники и они со свистом летят в сторону вражеских баррикад. «Надо завести грузовики без ключей зажигания, – даю совет Игорю, - и закрыть ими бреши в баррикадах». Пока разговаривал с комсомольцем, у меня самого над головой засвистела дубина и мой единственный телохранитель Саня Захаров буквально выхватил меня за руку из-под удара, кончик полицейской дубинки всего лишь «чиркнул» мне по позвонку, хотя и этого оказалось достаточно, чтобы в дождливую погоду поврежденный позвонок напоминал мне о том Первомае.
Машины удалось завести. И когда один грузовик сдавал назад, чтобы закрыть брешь в баррикаде, под него попал один из ОМОНовцев. Бой закипел с новой силой. Водомет окатил нас какой-то вонючей жидкостью. Мы не отступили. Затем в воздухе поплыл тошнотворно кислый запах отравляющего газа. «Черемуха! – догадался осетин Юрий Цховребов. – Обожди командир!» И с этими словами он растворился в драке. Через несколько минут машина с баллонами, заполненными отравляющим газом «Черемуха» была объята пламенем. Затем из прогоревших баллонов со свистом начал вырываться сжатый газ. Перед угрозой взрыва баллонов со сжатым отравляющим газом все участники боя отпрянули на безопасное расстояние и бой начал затихать...
«О, наконец-то, наши баррикады!» - Это голос Бориса Гунько. Он написал эти стихи за час с небольшим, что длился бой, закончившийся вничью на Ленинском проспекте. Через час с небольшим по телевидению к москвичам обратился мэр Юрий Лужков, устроивший кровавую провокацию на Ленинском проспекте в день Первого мая. Оправдываясь перед Ельциным, мэр обзывал нас коммунистами, экстремистами, террористами, повторяя избитый прием буржуазной пропаганды: вали с больной головы на здоровую, ври, ври и ври – авось, что-нибудь в головах людей и останется.
ПОХИЩЕНИЕ
Еще во время первой командировки на Кубу в 1973 году мои чилийские друзья познакомили меня с семьей революционеров из Гватемалы: глава семейства ни один год провел в застенках диктатуры, его две дочери стали также профессиональными революционерами, а старшая – Анна Мария - командующей одной из партизанских колонн в этой небольшой стране Центральной Америки. Слушая тогда их рассказы о подпольных тюрьмах, о похищениях профсоюзных лидеров и молодежных активистов, о том, как во время футбольного матча для устрашения населения на переполненный стадион с вертолета могут сбросить труп замученного коммуниста, - я им верил не до конца. Но и в кошмарном сне я тогда не мог представить, что нечто подобное будет происходить в моей собственной стране, что я сам, на своей шкуре испытаю все прелести буржуазной демократии.
8 мая 1993 года меня похитили и увезли на мучения в подпольную тюрьму наймиты министра внутренних дел Ерина. Вот как об этом рассказал заместитель министра МВД России Андрей Дунаев автору книги «МВД в лицах», генералу милиции Владимиру Некрасову:
«В 1998 году, через 5лет, мы с Дунаевым продолжаем беседу о событиях 1993 года:
- Значит, в мае 1993 года Ельцин вас поздравлял, а в июле уволил. Что же за это время произошло? Дело только в поездке ваших с Баранниковым жен в Швейцарию или есть и другие обстоятельства?
- Ерунда все это. Хотя Ельцин и пишет об этом в своей книге, но фактически все выглядело не так. Первое мая 1993 года была демонстрация. Я активно участвовал в том, чтобы там не пролилась кровь. Погиб милиционер. Готовилась провокация на 9 мая. Встал вопрос о том, чтобы изолировать на эти дни людей, которые способны пойти на такие провокационные действия. Первым среди таких значился Анпилов. Ко мне позвонил Ерин (Министр внутренних дел - В.А.) и говорит: «Подумай, как изолировать Анпилова, чтобы его на 9 мая не было». Поразмыслив, я пришел к выводу, что это не милицейское дело. Анпилов не преступник. Он депутат и имеет право на неприкосновенность. А потом и Баранников мне сказал, что ты сейчас получишь задание, но выполнять его не спеши. На оперативное совещание собрал начальников подчиненных мне главков МВД. Они высказались за то, что изолировать Анпилова по обстановке надо бы, тем более, что проводится расследование трагических обстоятельств, связанных с 1 Мая. Но в то же время и нельзя идти на нарушение его депутатской неприкосновенности.
Когда я доложил наши мнения Ерину, то он ответил: «Это меня не удовлетворяет. Я же тебе сказал, чтобы его не было 9 Мая». Отвечаю ему: «Ты запомни, Виктор Федорович, что Ежов, Берия, Абакумов, после того как начали делать подобное, прожили лишь по два года. И ты хочешь со мной вместе уйти? Я лично этого не хочу». Ерин: «Тогда у нас с тобой разговора не было».
Я снова пригласил к себе начальника управления разведки генерала Николаева. Поставил ему задачу, чтобы он создал две бригады разведки в усиленном варианте и отвечал бы за каждый шаг Анпилова, чтобы с ним ничего не случилось. Периодически бы докладывал мне. Николаев – молодой генерал, 45 лет, очень дисциплинирован. 8 мая 1993 года я еду на работу в 8 часов утра и вдруг слышу по радио, что Анпилова украли. Значит, с ним все сделано по сценарию Ерина, но другими руками. А мои подчиненные не сработали, не сумели этого упредить. Срочно вызываю к себе Николаева и, не здороваясь с ним, резко спрашиваю: «Где Анпилов?» Генерал весь белый, трясется и отвечает: «Не знаю». Говорю ему: «Иди, пиши рапорт». Уходит, ложится в госпиталь и через три дня умирает».
Скорее всего генерал не умер, а его убрали «коллеги» по МВД, потому что он знал, кто отдал приказ о моем похищении. Вот как это было на самом деле. Утром 8 мая я был вызван на допрос в качестве свидетеля по делу о массовых беспорядках в Москве, связанных со смертью и насилием над людьми. Допрос вел следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ Чуглазов. На мой взгляд, это был высококвалифицированный специалист советской школы, за что его в конце-концов и уволят из прокуратуры. В целях экономии времени на составлении протокола допроса я сам предложил Чуглазову провести допрос с записью на видеомагннитофон. Мне нечего было скрывать, и я подробно рассказал следователю о тех вопиющих нарушениях закона, которые допустили власти Москвы во время подготовки и проведения манифестации 1 мая, ответил на вопросы. Допрос окончился примерно к полудню. Выйдя из кабинета следователя, на улице я повстречал моего сопровождающего Юрия Цховребова. Не успели мы обменяться приветствиями, как во дворе следственного управления странной тенью мелькнул человек в спортивном костюме. Возможно мне показалось, но «спортсмен» как будто что-то хотел сказать мне: он оглядывался и явно замедлял шаг. Как всякий кавказец, Юра сразу учуял недоброе и показал незнакомцу средний палец руки. Тень растворилась в московских кварталах. В тот день в Парке культуры и отдыха имени Горького проходил праздник газеты «Правда», а рядом с ее стендами наши сторонники устроили нечто ретроспективной выставки всех номеров газеты «Молния». Если мне не изменяет память, тогда Главным редактором «Правды» был Геннадий Селезнев, он любезно предоставил мне слово для выступления. После со мной подошли познакомиться гости праздника «Правды» коммунисты Италии. Разговорились, и вдруг Мауро Казадиньо, глава итальянской делегации, говорит: «Виктор, мне кажется, за тобой слежка!» Мы распрощались, и вместе с Юрой быстром шагом направились к метро. После 1 Мая я не приходил ночевать домой, а спали на квартире нашего товарища в районе Бутово. На метро несколько раз сменили направление, и только после этого сели в автобус до Бутово. Вышли на нашей остановке, у старого кладбища. И вдруг за кладбищенской оградой я вижу иномарку БМВ битком набитую крупными, спортивного вида мужиками. Все они пристально смотрели в нашу сторону.
Сейчас, спустя десять лет, после тех событий, я думаю, что только Советская власть давала человеку
