увлеченно говорил папа. — Она даже уши навострила. Ай да умница! Интересно, как зовут эту собачку.
Я боялся выглянуть в окно.
— Эту собачку, — медленно перебирал я слова, — зовут Дик.
— Неужели Дик? Мне казалось, что Дик не такой.
— Это Дик, — мрачно повторил я.
— Нет, Дик не такой, — глядя в окно поддержала папу мама. — Это совсем другая собака.
Я глянул в окно и радостно закричал во весь голос:
— Это Стрелка! Стрелка, Стрелка, иди сюда!!!
В каждой деревне бегают ничейные собаки. У них нет хозяев. У них нет своей конуры. Они бродят по дворам, останавливаются у ворот или под окном и ждут, когда кто-нибудь даст им поесть.
Они радуются выброшенной косточке. Бывает их прогоняют. Тогда они поджимают хвосты и не спеша, проглотив обиду, перебегают на другой конец деревни.
Но таких людей, чтобы собак прогоняли, мало. Это хмурые, мрачные и злые люди.
— Стрелка, подойди сюда. Не бойся, Стрелка, — звал собаку папа, показывая принесенную из кухни кость.
Стрелка, осторожно перебирая белыми лапами, подошла к забору и остановилась. Папа бросил кость.
Собака благодарно посмотрела на него, не спеша подобрала кость и прилегла с ней у калитки.
Я продолжал весело играть на контрабасе, радуясь, что Дик молчит и не выдает себя. А вечером Алешка увел его на новое место.
Рассказ седьмой
ПЛАВАЮЩИЕ ОСТРОВА
Наконец болезнь прошла. Об этом сказала мама, убирая градусник в шкаф. Мне разрешили гулять на улице. Без каких-либо условий. Даже без альбома. Мама предупредила только насчет солнца. Чтобы не перегревался. И в воду не лазил чтобы. А то снова заболею, и тогда пропало лето.
У колодца показался Вовка. В руках он держал сачок. Через плечо висела блестящая сумка.
Гм, бабочек пошел ловить. Для коллекции. Постарается, чтобы у него самая большая была. На «пятерку». А на «пятерку» много наловить да насушить надо!
Нам тоже коллекцию велели сделать. Анна Ивановна даже обрадовалась, узнав, что я в деревню еду. Книжку про бабочек да жуков дала. Только я пока не решил, надо их ловить или не надо. Ведь если все на «пятерку» наловят, то и бабочек не останется.
Увидев меня, Вовка быстренько развернулся и трусливо заспешил к дому. Он был в своей широкополой шляпе, но без очков. Таким я его впервые вижу. Чудной он без очков.
Ну, ничего, у нас есть кое-какие соображения. Зря не будем на человека наговаривать, но если докажем, то…
С Алешкой встретились у сосны. Учебник он, конечно, не захватил. Сказал, что не нашел.
Я все равно заставил Алешку повторять английские слова. Английский ему давался труднее, чем оранжанский. Но ведь кроме нас никто не знает оранжанского.
Спустились к речке. Алешка нырнул под мост и вывел оттуда Дика.
Казалось, пес все понимает. Понимает, что его нужно прятать. Понимает, что из-за него мы идем на какие-то острова. Понимает, что мы хотим ему только добра.
Дик радостно носился среди деревьев. Забежит вперед, спрячется в кустах и, как только мы подойдем, с визгом бросается под ноги. Мы делаем испуганный вид, охаем, ахаем, а он снова бежит вперед и снова прячется.
— Ты думаешь, мы зря на «Острова» отправились? — сказал Алешка, сшибая прутиком яркие соцветия пижмы. — Нисколечко не зря. Во-первых, спасем Дика, а во-вторых, проведем испытания,
— Придумал?
— Придумал!
Алешка размахнулся и резко ударил по высокому стеблю дудника.
Дик что-то искал в траве. Я позвал его, но он не отозвался.
— Наверно, мышь учуял? — предложил я.
— Может, мышь, а, может, траву какую лекарственную, — спокойно сказал Алешка.
— А что — собаки тоже в травах разбираются? — удивился я.
— Еще как! Они все травы знают. Знают, какую для аппетита нужно, а какую, чтобы живот не болел.
— Так что же ты придумал? — постарался я вернуть Алешку к разговору об испытаниях.
Алешку стоит только попросить. Он быстро увлекается и начинает разъяснять долго и упорно. Иногда кажется, что он объясняет не мне, а себе. И убеждает не других, а себя. И только когда убедит себя, начинает действовать.
— Понимаешь, долго я думал. Ночь не спал. Все думал, И придумал.
— Ну что? Что ты придумал? — торопил я его с ответом.
— Понимаешь, в космосе совсем другая еда. Огурцы да яблоки туда не возьмешь. В них слишком много воды.
А зачем лишний груз в космос возить. Вовсе незачем. Лучше какой-нибудь прибор взять с собой. Так вот, еду космонавтам заделывают в тюбики. В такие, в каких зубную пасту продают. И кухня у них особая, космическая. Но вдруг она сломается… Что тогда делать?
— Голодать, — предложил я.
— Гм, голодать… Голодать тоже надо уметь. А ты умеешь голодать?
Я неопределенно пожал плечами.
— То-то и оно… Яснее ясного, без кухни не долететь до Оранжада.
— А мы ее отремонтируем.
— Правильно, — похвалил меня Алешка. — Но есть-то ужас как хочется! Что тогда? — повторил он вопрос.
Я молчал.
— Не знаешь? Будем питаться неприкосновенными запасами.
— А если их не хватит?
— До ближайшей планеты хватит. А там кухню отремонтируем. Но без терпения не обойтись… Я нарочно ничего не сказал про еду. Даже кусочка хлеба не взял.
— И я не взял, — забеспокоился я.
Ох, уж этот Алешка. После таких испытаний ничего не забоишься.
Я посмотрел на Дика и смекнул, что ведь мы тоже можем кое-что для себя найти. Землянику, например. Вон она из травы выглядывает. Да и черничных кустиков, усыпанных темно-синими ягодами, здесь немало.
Смекалистые нигде не пропадут! Вот только Дик одной травой едва ли насытится. Придется и его к ягодам приучать.
***
Озеро появилось внезапно. Шли, шли по густому лесу, разговаривали, инопланетные слова учили, с Диком играли и вдруг — вот оно! Заиграло, заволновалось, заблестело.
Видел я море с большими кораблями. Видел Волгу с далекими берегами. И озера разные видел. Даже такие, у которых берегов не видно. Но такого, чтобы посреди остров стоял, ни разу не встречал.
Прямо на берег выбежали высокие прямоствольные сосны. Выбежали и окунулись в холодную воду. Чуть подальше они уступали место кудрявым кустарникам. Над водой склонились камыши. Среди широких листьев желтели кувшинки и разбросали свои белоснежные лепестки водяные лилии.
Я стоял, затаив дыхание. Алешка улыбался, глядя на меня. Даже Дик присел от восхищения, приподняв правое ухо и свернув хвост колечком.
