— Ай-яй-яй! Опять мне выговор за опоздание на обед будет!
— Это поправимо, — успокоил его дядя Петя. — Иван Иваныч, — обратился он к толстяку, — выручай! И к ухе что-нибудь привези.
Режиссер прыгнул в лодку, Иван Иваныч сел за мотор, и они скрылись за островом.
Иван Иваныч возвратился, когда у нас горел костер. Появились картошка, лук, рыба и котелок.
— Отменная ушица будет, — говорил дядя Петя, потроша ершей. — Потерпите немного. Накормлю — век вспоминать будете!
Мы жались ближе к огню.
— Ты что, из сил выбился? — спросил дядя Петя Алешку.
— Силы-то были. Озеро переплывал. А тут ногу свело.
— Понятно, — кивнул дядя Петя. — Судорога. Бывает. Родники снизу бьют. Купаться здесь — жизнью рисковать. Не каждый моряк отважится.
Он поманил Дика. Дик подбежал и присел у костра.
— Если бы не Дик, не пришлось бы нам вместе ушицы поесть.
Дядя Петя бросил каких-то листиков в котелок и, привязав ложку к длинной палке, зачерпнул ухи.
— Готово! — сказал он, снимая котелок.
Мы с Алешкой набросились на еду.
— Значит, вернул Таратута собаку? — спросил дядя Петя.
Алешка поперхнулся и закашлялся. На его глазах выступили слезы. Дядя Петя похлопал Алешку по спине.
— Ну, куда ты торопишься? Ухи на всех хватит. Тебе добавить, Гера?
Я кивнул. Вторую тарелку я ел медленнее. Мне показалось, что уха немного пересолена и слишком переперчена, но я промолчал.
— Ну, Дик! Ну, Дик! — восхищался дядя Петя. — Верно говорят: собака — первый друг человека! Она все понимает… Умное животное!
— Умное… — подтвердил Иван Иваныч. — Но этим еще не все сказано. Бывают собаки умнее хозяев.
Дядя Петя бросил насмешливый взгляд на толстяка:
— Хе, скажете тоже! Разве может собака умнее человека быть?
— Вполне, Петр Петрович! Я знал такую собаку. Все отмечали ее великолепнейшее понимание, ее исключительную память, ее непостижимый ум.
— А кто же был ее хозяин?
— Я!
Дядя Петя чуть не лопнул со смеху. Смеялись и мы, и только Иван Иваныч добродушно улыбался и ел, как будто ничего не случилось.
— Умнее?.. — сквозь смех спрашивал дядя Петя.
— Умнее! — спокойно отвечал толстяк.
— Хозяина?..
— Хозяина…
Мы смеялись. Смеялись, позабыв про все волнения и страхи, которые нам только что пришлось пережить.
Смеялись так, что не заметили, как из леса выскочил мотоцикл и чуть не залетел в костер.
За рулем в ядовито-желтом шлеме сидел Таратута-старший. Он спрыгнул с сиденья, набросил на шею Дика ошейник, втолкнул его в коляску, крутанул ручку газа и скрылся в лесу, оставив за собой облачко сизого дыма.
Рассказ девятый
ПОГОНЯ
Все произошло так быстро, что мы и сообразить ничего не сумели.
Первым закричал Алешка:
— Дик! Дичок!! Куда ты? Куда?
Он бросился к лесу, но споткнулся и упал.
Дядя Петя тряхнул головой, как будто сгоняя сон, встал и быстро пошел к озеру.
— Иван Иваныч! За костром последи! Я быстро!! — крикнул он, прыгая в лодку.
Только мы успели сесть рядом, как на всю округу взревел мотор, и лодка ринулась к противоположному берегу.
Через несколько минут синенький автобус запрыгал по лесной дороге.
Ехали быстро, но нам с Алешкой казалось, что машина плетется как черепаха.
— Быстрее, дядя Петя! Скорее! Уйдет Таратута! — как заводной, твердил Алешка, склонясь над дяди Петиным плечом. — Быстрее!.. Скорее!.. Вон его след!..
Я напряженно всматривался в дорогу. Следы были, но какой из них Таратутин, трудно сказать.
— След-то следом, да вот как догнать его? — ворчал дядя Петя.
— У тебя же первый класс! — подзадоривал его Алешка.
— Класс-то первый, да дорога неклассная. Того и гляди, в дерево врежемся… На мотоцикле легче… а тут выворачивайся как знаешь.
Дядя Петя резко нажал на тормоз, наклонился над рулем.
— Стоп! След пропал!
— Как пропал? — закричали мы с Алешкой, выпрыгивая из машины.
Узкий мотоциклетный след и в самом деле пропал. Мы побежали назад и за поворотом увидели свежий скользящий след. Здесь Таратута, услышав за собой погоню, тормознул, юзом проехал по дороге и свернул в просеку.
Схитрить решил. Просека тоже выведет к реке, но не там, где мост, а у запруды. Речка там мелкая, так что на мотоцикле переехать ее — все равно что воробью по луже пройти.
Дядя Петя хотел тоже свернуть, но мы уговорили его ехать по главной дороге. Если поднажать, то Таратуте не уйти от нас. На подъеме в гору обязательно догоним. Там только одна дорога. Такая, что двум машинам не разъехаться.
— Быстрее, дядя Петя… Скорее… А то не успеем, — торопил Алешка. — И откуда только он вывернулся?..
— С базара, наверно, — предположил я.
— Яснее ясного, с базара… Только дорога-то оттуда мимо «Островов» идет… А тут точно выехал… Как знал…
— Может, Вовка сказал?
— Он! Яснее ясного — он! Ну, погоди!
Дорога пошла под уклон. Сквозь заросли кустарника блестела речка. Машина въехала на мост и забуксовала. Заднее колесо провалилось меж бревен.
— Сколько раз говорил: нельзя по такому мосту ездить! — заругался дядя Петя, вылезая из автобуса. Он подсунул доску под колесо, сел за руль и нажал на газ.
Машина заурчала и нехотя стала выбираться из капкана.
— Дядя Петя, смотри! — крикнул я. показывая в сторону.
Через речку переезжал Таратута. Он боязливо вел свой мотоцикл через брод, кидая на нас недобрые взгляды. Вот он добрался до берега, поддал газу, и мотоцикл выскочил на песок.
Хочешь не хочешь, а теперь надо ехать мимо моста. И Таратута поехал. Он видел, что мы прочно застряли на мосту, и решил проскочить перед самым носом.
— Быстрее! — кричали мы с Алешкой. — Быстрее! Уйдет!
Автобус выскочил из ловушки и запрыгал по бревнам. Мы были готовы перегородить выезд на дорогу,
