Фома совсем растерялся. Аникеев храпел, точно бульдозер, во сне он улыбался и от удовольствия выкрикивал бранные слова. Фома выглянул за дверь. Рядом, в гараже по соседству ковырялся со своей машиной незнакомый парень.
– Слышь, парень, ты не знаешь, чего с ним делать? – безнадежно спросил Фома.
– А, это ты про дядь Борю! Да ничего не делать, сейчас, погоди… – Парень поднялся, снял с полки маленький приемничек и покрутил ручку. Из динамика рванула песня известной американской певицы. Парень с удовольствием причмокнул, потом хихикнул и сунул приемник Фоме. – Во, дядь Боре в ухо сунь. Посмотришь, чего будет.
Крохотный приемник разрывался иностранными фразами, и Фома сунул его Аникееву в ухо. В тот же миг пьяный в хлам мужчина, которого не могли разбудить никакие потуги Фомы, вскочил столбиком, будто суслик, и бодро затараторил:
– Душенька моя! Рыбка! Я уже возле подъезда. Открывай двери, иду…
Певица взяла какую-то обалденную ноту и этим еще поддала словесного скипидару. Аникеев, трясясь от волнения, еще раз вякнул:
– Я уже возле подъезда, ягодка моя, я уже поднимаюсь!
Если бы песня не кончилась, Аникеев бы доложил, что он уже стоит возле родных дверей.
Фома выдернул приемничек из рук Аникеева и вернул хозяину. Фома спешил, время упорно двигалось к вечеру, а надо было еще добросить до дома Аникеева. А уж потом одному зарыться в газетную подборку.
Варя просто не знала, что делать. Упорная Сорокина снова прорвалась на территорию офиса и сидела перед подругой, по-свойски закинув ногу на ногу.
– Вот, Варюша, посмотри. Это я для тебя расстаралась. Вот как только ты мне сказала, что твоя мать найдет мне мужа богатого, так я прям сама не своя стала. Все думаю: ну как тебе помочь?! И вот, оцени! Завалилась вчера к Ирке Серовой, ну и, пока она в ванне плюхалась, для тебя добыла вот эту прелесть.
«Прелесть» лежала на столе. Это были разнообразные фотографии Фомы. Варя и сама не подозревала, что страсть захватила Серову так прочно. И где она только добыла эти фотографии? Вот это Фома с друзьями в лесу. Они тогда ездили за кедровыми орехами и, облазив все сосны, так и приехали с пустыми руками. А вот эта фотография – когда Варька с Фомой были на даче. Здесь Фомка вышел удивительно хорошо, так похож на Кинг-Конга! А вот эта вырезка из газеты. Фомка рассказывал, что на дороге случилась авария, сбило мужика и он оказывал пострадавшему первую помощь. Даже по телевизору его показывали. А вот эта фотография… А эта фотография явно из альбома самой Варьки! Вот тут даже ее собственной рукой подписано «несчастный Том». Тогда Фома на даче угодил в мышеловку, которую Варька поставила от мышей. Первым в мышеловку влетел Фома, потом туда чуть не вляпался Матвей, и в конце концов защемило тапку у Аллочки. Напуганная тетка тогда вопила, словно опоздавшая электричка. Интересно, как это фото попало к Серовой, Ирка никогда не посещала замужнюю подругу. А вот Ленка Сорокина…
– Лен, а ты зачем у меня эти фотографии стащила? – уставилась на Сорокину Варька. – Да еще и Ирке передала.
Сорокина захлопала глазами, потом решила, что с Варькой никак нельзя портить отношения, и театрально закрыла лицо руками.
– Ах Варя! Прости! Я – Иуда! Квазимодо! Серая Шейка! – Ленка быстро сообразила, что наговорила лишнего. – Но я уже не та! Я все поняла, осознала, и теперь у меня новая жизнь. Тогда Ирка попросила… ну я… решила, почему бы не помочь влюбленному, страдающему сердцу, ну и притащила эти фотографии. Кстати, не все! У нее и свои были.
– А ты не подумала о моем страдающем сердце?
– Варь! Ну какое страдание. И вообще! На фига тебе фотографии Фомы, когда он у тебя есть весь, целиком?! Не переживай. Между прочим, Ирка сказала, что сейчас твой супруг находится в отпуске и уж она, конечно, найдет способ с ним встретиться. Даже сегодня обещала его увидеть. Варь, а ты чего скисла? Слушай, а ты не говорила с матерью про моего жениха, а? Она еще никого не присмотрела?
Варька отвалилась на спинку стула и задумчиво почесала карандашом в затылке.
– Ты знаешь, Леночка, был один…
– Ой, как классно! Когда это она успела найти?! – взвизгнула Ленка.
– Подсуетилась. Ей только пару звонков сделать… Хороший мужичок, домик недавно на Мальте прикупил, жениться хочет, спасу нет. Ну, маменька, конечно, сразу про тебя вспомнила. Он к нам в тот же день на «Мерседесе» прикатил. С ним я разговаривала. Все про тебя, сама понимаешь. Только с лучшей стороны…
– Ну и чего? Говори же ты быстрее!
– Я и говорю, мужик раскис, глаза маслом горят, очень ты ему по всем статьям подходила. Но тут я, сдуру, ляпнула про твою отзывчивость. Ну что, мол, меня ни на минуту в беде не оставляешь. Что прям до тошноты твоя забота. Поперек горла уже, не знаю, куда от нее деваться, а он, представляешь, Лен, он аж посинел весь. Нет, говорит, мне такая балаболка не нужна!
– Так я ж… Я ж по доброте… – чуть не лишилась чувств от расстройства Сорокина.
– Вот и я ему про то же. Говорю, она, мол, по доброте своей, себя не помнит, только о подругах своих заботится. А он: мне, говорит, не нужна жена, которая себя не помнит. Мне нужна домоседка, чтобы с детьми, чтобы за домом… Дом у него, Ленка, не дом, а коттедж, соток хрен знает сколько, сама понимаешь, ему нужна хозяйственная жена. И уж как я его ни убеждала, а без толку. Так что…
Ленка Сорокина была раздавлена. Вот только что у нее был почти дворец на Мальте, а потом кто-то взял и наступил на чистую мечту! Но может, еще можно что-то исправить?
– Вот что, Варя, засиделась я у тебя, а мне еще… мне еще свитер надо довязать, цветочки пересадить… надо еще кулебяку сготовить. В общем, некогда мне с тобой рассиживаться, я побежала.
Ленка унеслась, точно скаковая кобыла, а Варька сидела и пялилась на фотографии. Так, значит, у него
