лет сорока – сорока пяти, волосы, как и предполагалось, окрашены хной. Признаки насильственной смерти налицо.
– Какие? – дотошно встрял в рассказ Струге.
– Я же сказал – на лицо, простите за каламбур. Голова разбита в районе темени, физиономия обезображена. Из одежды – голубой пуловер «GUCCI», габардиновые брюки, обувь отсутствует. Под пуловером майка на лямках. Сейчас такую в магазине не купишь. Помните, раньше в продаже были – зеленые, синие?
– Ярлыка на воротнике пуловера нет, как я понимаю, – речетативом произнес Антон Павлович.
– Верно. Зато в кармане брюк есть клочок бумаги, но он настолько испорчен водой, что рассматривать его как вещественное доказательство не имеет смысла. Впрочем, их криминалисты пытаются сделать невозможное. Говорят, там есть какие-то цифры… Кажется, «семьдесят два». Вам эта комбинация ни о чем не говорит?
– Говорит. Год первого хоккейного турнира сборной СССР с канадскими профессионалами.
Марковников что-то буркнул и решил сворачивать разговор:
– В общем, дело возбуждено областной прокуратурой и находится в производстве у их следователя.
Вздохнул, и в этом вздохе просматривался акцент на то, что находки, по его мнению, скорее запутали следствие, чем подсказали верную версию.
– В городе есть хоть кто-то, кто может опознать Кургузова? – спросил Антон.
– Пока результатов нет, но мои люди над этим работают.
Струге взъерошил волосы, отстранил от лица трубку и растер глаза. Он сейчас с огромным удовольствием рухнул бы на кровать и проспал часов десять.
– Марковников, скажите, есть хотя бы первоначальные версии относительно момента смерти этого человека?
– Судмедэксперт утверждает, что около суток назад, – живо отреагировал сыщик. – Впрочем, на месте был зампрокурора Пащенко, я сказал, что есть необходимость позвонить вам, но он возразил, мотивировав тем, что сделает это без моего участия. И даже отказался взять номер вашего служебного телефона. Ну, не любим мы с прокуратурой друг друга, не любим…
Доедать котлету пришлось уже в одиночестве. Крыльницкий занялся равнодушным чтением книги в «тренажерном зале», Саша ушла смотреть телевизор. Закончив с ужином, Струге сложил посуду в раковину, приоткрыл форточку и только сейчас вспомнил, что сигареты закончились еще на работе.
Пришлось пройти в «зал», за охраной. Но, распахнув дверь, Струге увидел интересную картину. Молодой организм, перенесший в течение нескольких последних дней тяжелейший стресс, сломался на первой странице книги. Крыльницкий, смешно раскинув в стороны обе руки, держал издание на груди и сопел так, словно это был не легковесный роман, а толковый словарь. Милиционер, уверенный в прочности дверных запоров на стальной двери, крепко спал.
Тихо, чтобы лишний раз не нервировать Сашу, Антон Павлович оделся и отомкнул замки. Нет ничего лучше их, итальянских, производства фирмы «MOTTURA», открывающихся легко, бесшумно и безропотно, если их открывать родным ключом…
– Две пачки «Кэмел», пожалуйста, – попросил Антон, протягивя в зарешеченное окошечко киоска пятидесятирублевую купюру.
Мэр пообещал снести все киоски в городе и поставить вместо них мини-супермаркеты. Это было четыре года назад, перед выборами, тоже в ноябре. Вчера из своего почтового ящика, вместе с бюллетенем Верховного суда, Струге вынул агитку, где тот же мэр вновь обещал снести все киоски и вместо них поставить мини-супермаркеты. Антон Павлович готов был поклясться, что у господина кандидата каждый високосный год вышибает пробки.
Забрав сдачу и сигареты, судья направился было к дому, как вдруг его внимание привлекла занятная сценка. Мимо трансформаторной будки во дворе шел мужчина и вдруг, резко сменив направление движения, направился к ее дверям.
Закуривая на ветру, Антон прошел с десяток шагов и остановился справа от входа. Что в будке делал человек и зачем ему понадобилось так резко в нее заходить – для судьи было загадкой. Но не прошло и минуты, как человек вышел и с силой грохнул стальной дверью по косяку.
– Ну, не суки ли, а?!
Приглядевшись, Струге рассмотрел знакомое лицо. Этот человек приходил к нему несколько месяцев назад чинить проводку и долбить новое гнездо для настенной розетки. Электрик местного ЖЭУ был разъярен и напоминал циклопа, которого только что лишили глаза.
Заинтересовавшись происходящим, Струге приблизился и встал так, чтобы фонарь и свет из окон хорошо освещали его лицо. Электрик знал, чем Антон Павлович зарабатывает на жизнь, и Струге не хотелось, чтобы в первом же попавшемся ему на глаза прохожем работник ЖЭУ увидел одного из тех, о ком сейчас молвил.
– Суки и есть!
– Что случилось? – тихо поинтересовался Антон.
Некоторое время электрик вглядывался в лицо, так неожиданно появившееся тогда, когда ему стало плохо. Поняв, кто перед ним, он понял, что судья Центрального районного суда к событиям причастен быть не может.
– Здравствуйте!! – заорал он. – Кому понадобилось сюда проникать?! Нет, вы мне скажите, что здесь брать?! Это что, магазин?! Склад готовой продукции? Да здесь ни хера, кроме напряги в десять тысяч вольт, нет и быть не может!.. Вы скажите, гражданин судья, вы все знаете, – кому могли понадобиться десять тысяч вольт?
– Я не понял, их что, забрали, что ли?
– Чего забрали?
– Десять тысяч вольт.
– Да кто их забрать может?! Они же в токе!!
– Тогда в чем иск? – спросил Струге.
– Я своими руками два дня назад эту дверь закрывал, а сегодня видите что?! – и от избытка чувств электрик задрал ногу и пнул надломанную петлю для висячего замка. – Сейчас сюда любой войти может, а это, пардон, стратегический объект!!
– Вы не преувеличиваете? – подойдя к двери, Струге пошевелил створку. К удивлению судьи, ржавая и покореженная дверь открывалась и закрывалась без единого звука. – Я вижу, вы хорошо следите за своим стратегическим объектом. Петли смазаны, изнутри щель подоткнута…
Электрик прищурился, резко наклонился к замку, и Струге понял, что к смазанным петлям и куску кошмы, валяющейся на пороге, тот не имеет никакого отношения.
– А то? Потому и обидно, – подумав секунду, он вдруг принял молящий вид. – Послушайте, я вас очень прошу…
– Покараулить, пока вы сходите за инструментом и новым замком? Идите, идите. Я как раз собирался… – Струге хотелось сказать: «послать вас за чем-нибудь, куда-нибудь», но вместо этого закончил вполне миролюбиво: – Предложить вам это.
Сгорающий от благодарности электрик растаял во тьме, и Антон Павлович, уже ничуть не сомневаясь в правильности своих действий, быстро притворил створку.
– Так… – прильнув к свежему распилу над петлей, он увидел весь двор как на ладони. По центру сектора обзора располагался как раз его подъезд. – Прекрасно…
Человек, готовящий себе полноценную засаду, оборудует не только обзор, но и элементарные условия жизни. Подтверждением тому была кошма, которая и навела Струге на мысли о том, отуда появился тот человек в пуховике. На самом деле, откуда ему было взяться сразу? За гаражами профессионал стоять не будет. Глупо. Первая же бабка с происками ревизии вызовет милицию, милиция обязательно приедет, а с карманами, набитыми топорами и пистолетами, будешь стоять перед ними, как дурак. Без всяких сомнений, убийца в пуховике ждал Струге в будке. Ждал весь день – ради пяти минут мазать петли, делать прорезь и заготавливать кошму не станешь.
Времени больше, чем нужно. Электрик должен дойти до места, взять инструменты, новый замок и вернуться обратно. Даже если он живет в доме Струге, ему понадобится не менее четверти часа. Антону
