к своему «уазику».
— Куда едем, в контору? — спросил его товарищ, который сидел за рулем.
— К тестю. А контора твоя подождет.
Тесть Неволина служил когда-то в ракетных войсках стратегического назначения. В свое время он запускал космические корабли из Казахстана, что находился по другую сторону Кулундинской степи. Ракеты с Байконура перелетали рудный Алтай и сбрасывали свои радиоактивные ступени в Алтае горном на головы туристов-рериховцев, которые искали здесь Шамбалу, Мандалу, Бодхи или просто легкого отдохновения для своей мятежной души. Ступени дымились эзотерическим дымом и напоминали камень падшего ангела, его когда-то нашел на Тибете сам Рерих, но потерял где-то здесь, в районе горы Белухи, в это, во всяком случае, верили многочисленные паломники. И когда один из них подхватил в заповедных местах лучевую болезнь, то все решили, что камень падшего ангела нашел именно он, и начали поклоняться опасному осколку, к которому тесть Неволина имел непосредственное отношение.
Но самого тестя все эти дела совсем не интересовали. Его интересовало другое: он хотел изваять из гипса посмертный бюст Есенина, потому что считал себя крупным скульптором, талант которого пытался загубить советский ВПК, и сделал для этого многое.
— Притормози, — приказал Неволин своему напарнику. — Я быстро его разведу…
Он вылез из машины и, подтянув повыше штаны, вошел на территорию лепрозория — так дознаватель про себя называл двор тестя, и к этому были свои основания. Дело в том, что весь двор был заставлен фигурами русоволосого парня разных размеров и пропорций, который не смотрел тебе в глаза, потому что, по-видимому, стеснялся своего зависимо-подчиненного положения.
Неволин же, оставив его тоску без внимания, направился в дом, бегло взглянув на то, что происходит в гостиной. Тесть стоял посередине комнаты в коротких шортах и заляпанной майке с надписью «Metallica», в руках его был жидкий гипс, который он накладывал на голову очередного истукана, и был столь увлечен своей работой, что даже не заметил прихода Василия Карловича.
Но дознавателю это было и не нужно. Он прошел в кладовую, находившуюся в конце коридора, зажег засиженную мухами лампочку и обнаружил к удивлению своему то, что искал, — деревянное кресло с резными ножками кустарной хрущевской работы, которое не успел сжечь в печке вдохновенный тесть. Обтерев ножки носовым платком, Неволин вынес кресло на себе и хотел было прошмыгнуть как мышь на двор со своим неудобным грузом, но был застигнут врасплох трескучим виниловым голосом гениального родственника.
— Ну как?.. — Тесть стоял перед гипсом, подобно Вучетичу, горделиво накладывая последний мазок и прищурив острый глаз с лохматой, как щетка, бровью.
— Хорошо, — ответил Василий Карлович. — Только я хочу вас спросить… Почему вы лепите одних субтильных блондинов?
— Это же гипс, — ответил тесть, подумав. — Как я брюнетов-то буду лепить?
— Но можно же их покрасить, — не признал Неволин своей оплошности. — Измазать голову гуталином. Впрочем, я не специалист…
— Но ведь похож-то как… Похож! — сказал тесть с гордостью.
— Весьма, — согласился дознаватель. — Однако есть одна тонкость. Это посмертная маска, ведь так?
— Ну?.. — выдохнул тесть, не подозревая засады.
— Тогда почему вы слепили ее с открытыми глазами?
Это был удар ниже пояса. Тесть с удивлением приблизился к голове и понял, что она смотрит васильковыми своими глазами в самую душу.
Василий Карлович тем временем уже был по пути на двор и за своей спиной услышал зубовный скрежет. Потом что-то рухнуло и раскололось. Это скульптор, по-видимому, свел счеты со своим неудачным творением.
— Теперь на бензоколонку, — приказал Неволин напарнику. — Туда, где стройка.
«Уазик» выехал из частного сектора, поднялся на гору и через центр закозлил на противоположный конец Орлеана, минуя пирамидальные тополя, трепещущий красный кумач, оставшийся здесь еще со Дня независимости, салон красоты «Ворожея», местный рынок, уже закрытый и пустой, супермаркет «Экономыч» с кучкой нетрезвых граждан у входа и длинные ряды выкрашенных в цвета радуги пятиэтажек, вокруг которых были разбиты цветочные клумбы.
Затем пошли пустыри. Горизонт справа встал с коленей, обозначая трассу Славгород — Орлеан. Впереди показалась знакомая Навалочная, а за ней — долгострой трехзвездочной гостиницы среднего масштаба.
«Уазик» остановился у дырявого забора. Неволин вынес на своих плечах деревянное кресло. Переступил поверженный забор и начал осматриваться, примериваясь и прикидывая в уме, куда это кресло можно поставить. Впереди он увидел бетономешалку, из жерла которой вываливался на землю жидкий бетон.
— За мной! — сказал Неволин. — И не противоречь! — на всякий случай предупредил он.
Напарник-милиционер пожал плечами, так как не собирался прекословить и вообще был не в духе: он чувствовал, что пельмени «Русский хит», наложенные в тарелку у него дома, испаряют свое тепло в потолок, превращаясь в слипшуюся твердую массу, которую потом придется долго и нудно резать ножом.
Василий Карлович прошел к бетонной площадке и со всего маха впечатал в нее свое заповедное кресло с резными ножками.
— Ты че, обкурился? — кинулся на него с лопатой добрый таджик.
— Я обкурился, а ты лажанулся, — ласково ответил ему дознаватель, показывая свое удостоверение. — И если не замолчишь, то я тебя в двадцать четыре часа выставлю за пределы РФ.
— Да нет… Не кричи, начальник. Я буду тихо сидеть, — ретировался таджик, с опаской поглядев на деревянное кресло, ножки которого уже прихватил бетон.
— Товарищи таджики! Здесь мы производим следственный эксперимент, — торжественно объявил Неволин пустой стройке. — Не скрывайтесь и не прячьтесь от меня. Каждый из вас получит то, что заслуживает в соответствии с УПК РФ. А кресло это будет стоять столько, сколько надо правоохранительным органам. Спасибо вам за внимание. Пошли, — бросил он своему напарнику и, когда они удалились с территории стройки, доверительно шепнул ему: — Ты хоть что-нибудь понял?
— Понял, — сказал на всякий случай милиционер. — Но прошу уточнить оперативную задачу.
— Твоя задача следить и наблюдать, кто сядет в кресло. Это очень важно. Особенно, если появится какой-нибудь пришлый, внешне неприметный человек из колена Данова.
— Из какого колена?.. — переспросил на всякий случай напарник, запоминая все, как есть.
— Ну это уже моя головная боль. Я сам раскушу его колено. А твое дело — докладывать руководству, кто сядет в тени смоковницы… Да не нуди ты! — приободрил его Василий Карлович. — Я тебе сменщика дам. Вдвоем вы справитесь и осилите.
Главное дело состоялось, и теперь можно было слегка передохнуть.
Неволин вошел в деревянные двери со стеклянным глазком, на которых висела неприметная табличка с надписью «Оздоровительный клуб „Амазонки“. Отдых VIP-класса. Дешево». Настроение у дознавателя было так себе, душа походила на стекло, захватанное жирными пальцами, ум перестал мыслить апориями, а подсознание подло шептало, что самое неприятное еще впереди.
Навстречу бросился расторопный человек восточного вида в тренировочном костюме стиля ОПГ представительского класса:
— Приветствуем вас, гражданин начальник. Чего желаете?
— Желаю дешево, — сказал Василий Карлович, припоминая табличку на двери.
— Так у нас все дешево. Только люди для нас дороги.
— В каком смысле?
— Дорого обходятся, — неопределенно сказал восточный человек.
— А жизнь… Жизнь твоя тебе дорога? — с пытливым интересом осведомился дознаватель.
— Не знаю, — искренно ответил встречающий. — Какая может быть жизнь, если вы ко мне пришли?
