— Тогда двести граммов водки, — распорядился Неволин. — И валокордина.
— В сауну?
— В стакан. И сюда неси, дурак!
— А закусочки?
— Не надо, — выдохнул Василий Карлович. — Ничего уже не надо. Я мыслить буду и соображать про себя и других.
Он посмотрел мутным взглядом на чучело усатого тигра, стоящее в предбаннике. Нос у хищника был боксерский и как будто перебитый. Неволин вдруг вспомнил, что точно такой же широкий боксерский нос был у осужденного когда-то Павлючика. Но в это время человек в тренировочном костюме поднес ему фужер прозрачной «Гжелки», в который влил пузырек сердечного лекарства, запрещенного в ряде стран Европы, и дознаватель, чтобы прервать в себе поток неконструктивных мыслей, опрокинул бурду в себя. Ему показалось, что он проглотил кочергу.
— Кто сегодня на массаже? Карен работает?
— Сегодня работает Сурен, — сказал человек в тренировочном костюме.
— А кто такой Сурен?
— Метание молота смотрите?
— Никогда.
— Вот он бывший мастер по метанию молота, — объяснил хозяин.
— Значит так. Вызови мне Карена, а Сурена мне не нужно. Если человек метает молот, то от него ждать нечего. В сауну поставь бильярд…
— И амазонок?
— Никаких амазонок, — отрубил дознаватель. — Мне нужно подумать. Собраться с мыслями… У меня вот здесь, — он показал на свою голову, — вращаются миллиарды планет.
Прошел вперед, открыв первую попавшуюся дверь. Перед ним старуха, согнувшись в три погибели, прочищала унитаз резиновым вантузом.
— Не сюда, не сюда… — И человек в тренировочном костюме направил его в проход рядом.
— Я забыл, как тебя зовут. Ты кто? — спросил его Неволин в неудовольствии.
— Я — Армен.
— Вали отсюда, Армен, — посоветовал ему дознаватель.
Отдал ему зачем-то слегка подмокший пиджак и вошел в сауну.
…Он гонял шары кием, гонял долго, упорно, и ни один из них не попадал в лузу.
Шары трещали, соприкасаясь друг с другом, били себе лбы, разлетались в стороны и падали на пол. А он лупил снова и снова. Царапая зеленое сукно. Плюя на пол в угрюмой досаде. С правой руки и с левой. С подкрутом, наискосок и впрямую. И все напрасно, все мимо, и все в молоко…
На левом плече Неволина был выдавлен священный знак «Ом», на правом — православный крест с косой перекладиной у основания, на внутренней стороне локтя сверкали две короткие черные молнии, а между пальцами левой руки синело лаконичное слово «Вася». Низ торса он обвязал махровым полотенцем, а сам торс был поджарым, как у обладателя черного пояса или давно пьющего человека.
В сауне висел горячий туман. Плафон под потолком горел тускло и отдавал зеленым. Комната, похожая на шкатулку, выгоняла из тела остатки жира. Несмотря на то, что ни один шар не попал в лузу, Василий Карлович становился с каждой минутой духовно сильнее.
Тихонько открылась дверь. Дознаватель увидел на пороге туманную фигуру и понял, что это, по- видимому, массажист, которого он вызвал к себе в сауну.
— Карен?.. — спросил он, напрягая зрение и силясь различить через пар черты лица.
Фигура кивнула головой. Василий Карлович не рассмотрел ее толком, а лишь заметил про себя, что Карен одет почему-то в выходной черный костюм, что совсем не подходило для банных и вообще интимных процедур. Тем не менее, дознаватель лег на лавку ничком, и через минуту его спины коснулись умелые, сильные руки.
— Где болит? — спросил его массажист.
— Внутри, — ответил Неволин неопределенно.
— Точнее? Душа? Позвоночник? Плечи?
— Спину немножко потянул, когда тащил одно кресло…
— Ну это мы сейчас поправим, — пообещал Карен. — Ничего чувствовать не будешь. Кроме боли, стыда и радости жизни.
Василий Карлович здесь слегка задумался и попытался уместить сказанное Кареном в своей умной башке.
— Стыда я не чувствую, — сказал он рассудительно. — Стыд чувствуют или бандиты, или порядочные люди. А я не принадлежу ни к тем, ни к другим. А боль и радость жизни… — это вообще не сопрягается.
— Еще как сопрягается, — возразил массажист. — Какая радость жизни без острой пронизывающей боли?
Он резко нажал на позвонок, и Неволин вскрикнул, увидев, что из черного рукава массажиста торчит белоснежный манжет с запонкой, сделанной из поддельного драгоценного камня.
— Ты зачем так вырядился? — не понял Василий Карлович. — Зачем надел в сауну дорогой костюм?
— Этот костюм не слишком дорогой. Просто он сделан для покойника французской фирмой «Пьер Карден». Фирма известная, не спорю. Но костюм одноразовый, если в нем двигаться и ходить. Швы расходятся тут же. А продается он в Орлеане по цене костюма для живых, почему?
— Напиши об этом в прокуратуру, — посоветовал Карену Неволин.
Ему снова пришлось закричать, потому что массажист довольно грубо распорядился его ягодицей.
— Не орать, — строго сказали ему под ухом. — И не звать на помощь, потому что никто сюда не придет.
— Чего… — спросил Василий Карлович, — чего ты от меня хочешь?
Он был удивлен, даже слегка деморализован, и эта деморализация наступила как-то сразу от одного легкого прикосновения сомнительного массажиста.
— Я хочу, чтобы ты послушал историю, — пробормотал Карен, массируя ему спину. — Ты вышел под дождь и стал мокрым. Было такое дело?
— Было, — признался дознаватель.
— Ты укрылся под деревом, но был мокрым. Ты зашел в дом, но был мокрым. Сел на стул, но был мокрым. Лег на диван, но был мокрым. И будешь мокрым, пока не сменишь одежду.
— Не понял намека, — сказал Неволин, смутно соображая, что подразумевается под мокротой и особенно под деревом.
Тело было разморено и не подчинялось командам, идущим из головы.
— А ты подумай, — посоветовал ему массажист. — Только не умом, а сердцем подумай. Душою сообрази.
— А другой истории у тебя нет? — осведомился Василий Карлович, чтобы замотать разговор и оттянуть неминуемую развязку.
— Есть, — ответил Карен. — И все про нас двоих.
— Давай, — согласился дознаватель. — Это даже интересно.
— Вот, дорогой мой, ведут человека, схватив его за руку. «Он грабил, он воровал, он убивал, заточите для него топор!» А человек отвечает им: «Вы не грабили, вы не воровали, вы не убивали. Тогда зачем вы затачиваете топор?..»
— И кто здесь я? — спросил Неволин, живо представив себе средневековую казнь.
— Догадайся.
— Тот, кто затачивает топор? — прошептал Василий Карлович страшно. — Погоди… А я тебя знаю?
— Откуда?
