– Дело говоришь, барин, – кивнул Убивец удовлетворённо. – Собаку – к собакам кинуть: это хорошо.
– Да нет, нехорошо, – вдруг встрепенулся Михайлов. – Есть у меня подозрение, что для них эта собака – ценный кадр. Просто находка… А ну-ка, давайте отойдём в сторонку да потолкуем с ним. Он, вижу, многое знает.
– Потолковать – что ж: это можно, – согласился Убивец.
Его отвели к краю поляны и начали допрос.
Смеркалось. Дамы стали собирать остатки пикника, развели костёр.
К костру подошёл Михайлов. Молча присел. Руки его тряслись.
– Что там? – с опаской спросила Баска.
– Тебе лучше не знать, – глухо ответил Михайлов.
Потом подошли Квятковский, Пресняков, Желябов, Фроленко – как всегда, угрюмый и молчаливый.
– Ну, и что дальше? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Михайлов.
– А дальше – отвезём его ночью ближе к городу и бросим на рельсы. Пусть потом жандармы разбираются…
Морозов, тоже присутствовавший на «допросе», поднял голову:
– Андрей нас всех кровью повязать хочет, вот что.
Желябов пристально посмотрел на Морозова. Усмехнулся:
– Именно так…
Суханов, присутствовавший на собрании в качестве «агента» комитета без права голоса, сказал:
– Я тоже не хочу принимать в этом участие. Во-первых, руки марать… Во-вторых, я морской офицер, а не палач.
Желябов мельком взглянул на него.
– Что ж… Обойдёмся. А кто тут палач – это ещё вопрос.
Геся всплеснула руками:
– Что вы тут говорите такое? Живого – под поезд?
– Ну, не мёртвого же, – буркнул Желябов. – Мёртвого, – какой толк? Надо, чтобы он хоть раз в жизни испытал то же самое, что испытывали его жертвы.
Фроленко молча оглядел всех.
– Я пойду, если надо, – сказал он.
– И я, – отозвался Пресняков.
– Ну, естественно, и мне придётся… – заметил Баранников. – Опыт у меня, знаете ли, есть. Как с этой породой обращаться…
– Думаю, хватит, – сказал Желябов.
Он взглянул на Морозова, усмехнулся:
– Значит, не всех кровью-то повяжем, а?..
Извозчиков, доставивших террористов на место пикника, отпустили ещё утром. Оставалась одна пролётка, на которой приехали Желябов, Фроленко и Колоткевич.
Убивцу связали не только руки, но и ноги. Положили на пол пролётки. Кучером сел Желябов, внутри, едва уместившись, втиснулись остальные.
Пролётка уехала. Те, кому не досталось места в пролетке, потянулись лесными тропинками в сторону города.
Петруша лежал поперёк рельсов. Ступни ног свешивались по одну сторону колеи, голова – по другую. Руки его – каждая по отдельности, – были связаны брючными ремнями, продетыми под рельс. Ноги перехватывал другой ремень. Он тоже был продет под рельс. И снова: поза привязанного напоминала распятие.
Над Петрушей раскинулось прекрасное южное звёздное небо. Вокруг не было ни души, только поле да тёмные рощи. Петруша шевелил губами: он вспоминал названия созвездий и звёзд, которые запомнил ещё с детства, когда Илюша раздобыл переводную книжку по астрономии француза Фламмариона.
– Это, значит, созвездие Орион. А вот те, махонькие, поперёк – Пояс Ориона. А вон, стало быть, и Медведица, которая путь указует Полярной звездой. А вон та, большая, – Сириус. Только вот забыл… Сириус вечером восходит, а Вега утром? Или наоборот?..
В дальней роще хрипло каркнула ворона.
Петруша сказал:
– Не каркай на свою голову!
Потом насторожился и хрипло вымолвил:
– Паровоз идёт, кажись…
Он извернулся, приложил ухо к рельсу. Долго лежал, пока не почувствовал слабую вибрацию.
