Доттом, за седым грифоном и говорящей летучей мышью, за сиреневыми и голубыми огоньками, которые в завораживающем танце кружили по залу. Он следил за странными тенями, которые таились в темных углах, за ковыляющими по своим делам замковыми слугами – диковинными существами, имен которых он до сих пор не знал, – и постепенно осознавал, что теперь это и есть его жизнь.
Под ногами, словно яростный дракон, что жаждет кровавой жертвы, ворочалась великая Кассария.
В «Расторопных телегах» Такангору понравилось. Небольшой грот, увитый плющом, куда едва пробивался солнечный свет; шлифованные гранитные плиты вместо столов, крохотный водопадик, срывающийся с причудливого выступа в просторный бассейн, где сновали разноцветные рыбки, а на темно- зеленом плотном листе лотоса булькал кто-то одновременно похожий на лягушку, сома и бобра. Серебряные и оловянные кружки были развешаны на ветвях дерева, которое примостилось в самом темном углу. В дупле важно восседал лупоглазый филин.
Телега тут тоже обнаружилась. Даже не телега, а тележка, наполненная землей, в которой росли мелкие и прелестные лесные цветы.
Хромой кобольд, безраздельно властвующий за барной стойкой, наметанным глазом определил в достойном минотавре стойкого и опытного борца с «зеленым змием». И предлагать ему абы что не стал. Выставил огромный кувшин с коричневым и тягучим и проскрипел:
– Прошу. «Плач дракона», так называется это гремучее пойло. Рассчитано на потребителя приблизительно вашего класса, роста и веса.
– А почему мне, каменная твоя башка, ты налил жалкий «Крик василиска»? – рявкнул кто-то из-за соседнего столика.
– Потому что тебя и «Василиск» свалит со всех четырех копыт. А сему молодцу для придания приятной неустойчивости нужно над собой поработать. Со своей стороны, рекомендую усилить последствия «Плача» двойной порцией «Грез ундины в устье ручья при полной луне», затем разбавить «Взглядом Горгоны» и завершить первую стадию кувшинчиком старого доброго «Рукопожатия скелета», который никогда еще не подводил жаждущего.
– А мне? – не унимался обладатель «Василиска», оказавшийся небритым кентавром чалой масти.
– Тебе хватит загладить «Тоской зеленого мертвеца» и капнуть сверху «Вожделения утопленника». И все – ты готов.
– А вторая стадия?
– Вторая стадия для двурогого, – отрезал грозный кобольд. – Что вы скажете, милейший, о хорошей порции «Беса в ребро» и бутыли «Герб да Кассаров»?
– По высшему разряду принимает, – пронесся по углам завистливый шепот.
– Между прочим, – обиделся кентавр, – я еще вполне не пьян.
Вы еще не пьяны по-настоящему, если можете лежать, не держась за пол.
Но кобольд оставил сие утверждения без внимания.
– Я буду припадать к стакану собутыльника? – поинтересовался Карлюза, становясь на цыпочки и пытаясь выглянуть из-за высокой стойки. – Или мне положен собственный?
– О! Путник из далекого Сэнгерая. Почти соотечественник. Вам, сударь, я бы осмелился налить стаканчик «Подземных рек», а также порцию классического «Углекопа» и «Кобольды, в атаку!». Интересует?
– Всенепременно…
Такангор разместился за столом, который шустрый маленький дендроид у него на глазах протер отчаянно сопротивляющейся крысой, и облегченно выдохнул. Ему показалось, что он попал в собственный рай.
Карлюза робко присел рядом, на краешек пня, служившего в «Расторопных телегах» табуретом.
Кобольд дирижировал из-за стойки, дендроиды-официанты сновали от бара к столу минотавра, и вскоре Такангор оказался лицом к лицу с целой батареей стаканов, кубков, кувшинчиков, бутылочек и кружек.
– А вкуснямить закуску? – пискнул троглодит.
– Лишнее, – авторитетно заявил Такангор. – Портить закуской благородный вкус напитков – последнее дело.
– Во дает! – ахнул кто-то за соседним столиком.
– Учись у мастера, – без тени издевки посоветовал кобольд. – Истину здесь изрекают не столь часто, как хотелось бы. Ваше здоровье, сударь. – И он поднял огромную серебряную чару в приветственном жесте. – Я пью за вас драгоценный нектар, гордость моей коллекции – знаменитый «Гнев Мунемеи!».
– О, – сказал Такангор, который уже успел приложиться не только к «Плачу дракона», но и до самого дна, так сказать, ознакомиться с грезами ундины, причем при полной луне. Возможно, по этой причине его впечатление оказалось несколько смазанным. – О, а мою маменьку тоже зовут Мунемея.
– Древнее прекрасное имя, – почтительно откликнулся кобольд. – На сей счет в нашей семье рассказывают такую легенду…
– Оставь эмпиреи, – рявкнул кто-то от входа, – забудь о легендарных героях. Обрати свой взор на страждущего странника, который сбег из-под неусыпного надзора дражайшей супруги и имеет всего несколько свободных минут, дабы насладиться чем-нибудь особенным.
– «Глоток свободы», – бухнул кобольд на прилавок огромный кувшин.
– Вижу новенького, – взревел посетитель, в котором Такангор с удивлением обнаружил обычного человека, единственного на всю разношерстную компанию троллей, кентавров, дендроидов, гномов и прочих вкушающих наслаждения в «Расторопных телегах».
Впрочем, насчет обычного – это уж он хватил лишку. Вошедший был просто великолепен: росту для простого смертного – великанского, белокур, синеглаз, хорош собой – словом не то языческий бог, который
