— Вам не надоело знакомиться с людьми без нужды?
— Я изначально расположен к людям.
— Но ведь за пять минут Ваша благожелательность может иссякнуть...
— Вряд ли. Я человек внутренне очень воспитанный, что ли. В детстве мною занималась моя бабушка, старая княгиня.
— А в течение часа сможете подогревать в себе интерес, благожелательность?
— Интеллигентность не дает мне расставаться с людьми жестко, говоря: «Все, хватит». На Западе есть термин — «моральный шантаж». Нередко люди, которые ко мне приходят, стремятся к решению своих частных проблем. И я занимаюсь этим, хотя понимаю, что мне это не нужно, что я и так завален своими проблемами, а человека-то этого не знаю и его не приглашал. И тем не менее я продолжаю заниматься этим человеком... У меня всегда есть с собой деньги для этих людей. Десять долларов. Но для меня деньги не значат то же самое, что значат для людей, денег не имеющих. Деньги для меня — это промежуточный результат моей деятельности.
— Извините, я Вас буду перебивать. Вам нравится актриса Миронова?
— Очень нравится.
— К ней пришла молодая журналистка и стала говорить: «Ой, я такая идиотка! Вы такая замечательная, столько видели! Мне хочется спрашивать Вас о НЭПе, о сотне вещей, Вы столько всего знаете! А я спрошу вот что: как Вы себя чувствуете в вашем возрасте?» И Миронова ответила: «Я не могу уже выпархивать на сцену, как сорок лет назад. Но пока я Вам нравлюсь, я буду выходить. Пусть с трудом». Артем Михайлович, Вы столько всего знаете, но надоумили меня задать такой идиотский, больной для Вас вопрос. Скажите, достаточно Вам пяти минут моей болтовни, чтобы понять, хочется ли Вам профинансировать издание моей книги?
— Нет. У меня никогда нет свободных денег. Я не банк, который наживается на спекуляции.
— Даже если нужно будет всего два миллиона, а книжка Вам покажется прекрасной?
— Я же Вам сказал, сколько у меня денег в кармане. Вас ведь не устроит сумма в десять долларов? Другие деньги у меня вложены в дело. Книгу профинансирую, если Вы мне объясните, как мы на ней заработаем. Либо я пойму, что Вы из той же категории пользователей момента, которым наплевать на мои интересы... Чтобы вытащить деньги, я должен прекратить дело, в которое они уже вложены. Даже если она мне понравится, Вы должны попасть на тот момент, когда я получаю результат, и тогда я смогу рассмотреть Ваш проект. Но, скорее всего, этого не случится. По одной простой причине — количество проектов, которые в этих стенах предлагаются, во много раз превышают мои материальные возможности.
— Вы хорошо уравновешенный, сбалансированный человек?
— Я не думал на эту тему. Когда как. Иногда меня можно вывести из себя. Но у меня есть относительный недостаток — излишняя внутренняя интеллигентность. Она меня сдерживает часто от проявления эмоций.
104
— Как Вы думаете, наблюдателю более очевидны пороки Ваши или достоинства?
— Абсолютно не задумываюсь, как я выгляжу.
— Боюсь, большинству читателей будет очевидно, что Вы человек скупой. Генетически, несмотря на вашу респектабельную внешность.
— Это право каждого человека составлять собственное, независимое мнение о другом. Ни в коем случае не могу препятствовать этому.
— Но Вы стараетесь показывать незнакомым людям свои достоинства?
— Я просто естественно себя веду.
— А помните, что такое предрассудок? Какому-нибудь предрассудку Вы подвержены?
— Верю, как всякий в приметы.
— А в других людях какие-нибудь предрассудки Вас раздражают?
— Не люблю дураков, паразитов — и моральных, и материальных (их целая каста). Люблю тех, кто строит свою жизнь сам, и сам пользуется плодами своего труда.
— Если супруги живут в ненависти и не расходятся, это предрассудок?
— Если продолжают так жить, то это глупые люди. Умные обсудят ситуацию и найдут выход. У меня умная, хорошая супруга, у нас не бывает сложностей, мы пытаемся понять друг друга.
— Она понимает вас, когда Вы восхищаетесь другой женщиной, может, даже увлеклись ею?
— У нас возникает достаточно более интересных тем для обсуждения, чем эта.
— Лучше признайтесь, предпочитаете не отвечать на этот вопрос?
— Нет, действительно, эти темы не присутствуют в нашем обиходе.
— Вы допускаете, что можете изменить жене?
— Да, наверное. Телесно.
— Вы постараетесь, чтобы она об этом не узнала?
— Стараться не буду ни в коем случае. Со мной это может быть крайне редко, хотя бы из чувства брезгливости. Скрывать что-то, обсуждать подобные темы — повторяю, нет, у нас есть занятия поинтереснее.
— В ком страх сильнее — она боится Вас потерять, или вы?
— У нас нет такого страха. Мы вдвоем решили жить вместе счастливо.
— Сколько лет Вашему браку?
— Восемь лет. Возраст уже достаточный, и не хочется исканий и всего остального.
— Если все же это произойдет, Вас пугают хлопоты? Это хлопотно...
— Не могу думать об этом по заказу.
— Вам нравится Довлатов?
— Читал, но очень давно. Теперь я вообще мало читаю, в основном книжки в мягких переплетах и биографии, например, известных предпринимателей.
— Вспомните кого-нибудь из великих поэтов прошлого.
— Надсон.
— Я имел в виду XX век.
105
— Гумилев.
— Он великий поэт?
— На мой взгляд, хороший поэт.
— А русский прозаик XX столетия?
— Мне нравится Платонов и, как ни странно, Астафьев.
— Он тоже гений, Астафьев? Или большой писатель?
— А я не понимаю, что значит великий, или гений. Он мне очень близок.
— Но Вы же гений в бизнесе. Ксатати, кто еще, помимо вас?
— В бизнесе я совершенная посредственность. Вот Вы гениальный журналист?
— Наверное, да. Потому что журналистикой я занимаюсь только месяц, а уже напечатался в центральных газетах. Впрочем, точнее будет сказать, гениальный проходимец.
— Вот, пожалуйста. Гениальность — это самооценка, не так ли? Вы себя сами так оцениваете.
— Фигуристам выдают баллы — высший шесть. Вы себе за Ваши умственные способности сколько поставите?
— Сначала я вернусь к прозаикам, тут у меня своя, строгая шкала оценок. Если фигуристов оценивают, насколько точны их движения, и существует точный, объективный критерий, то к писателям применима только чувственная система оценок, то я чувствую, что у меня есть к этой профессии
