«Вспомни про дьявола!»
Где-то высоко в небесах загудел самолет. Или конвертоплан. Словом, что-то летучее и зловещее.
— Финикиец или дельфин? — детовито поинтересовался Мак-Диармат, в то время как Фриц Кюбельваген потянулся за биноклем.
— Нам-то какая разница? — пожал плечами капитан. — Надеюсь, он видит наш нейтральный флаг…
Неведомый пилот то ли не видел, то ли что-то заподозрил, то ли просто решил наплевать на правила и обычаи войны. Так или иначе, самолет резко спикировал и открыл огонь. Пули застучали по палубе, трубам и переборкам.
— Ложись! Прячься! Ответный огонь не открывать! — только и успел закричать капитан «Латимерии». — Он увидит наши флаги и поймет свою ошибку!
Но штурмовик Альянса (Хеллборн успел разглядеть на его крыльях веселых дельфинчиков, когда аппарат оказался в нижней точке) ничего не понял и ошибку признавать не пожелал. Второй заход — и новый град пуль.
Третьего захода не было — то ли снаряды закончились, то ли пилот заскучал и поэтому удалился на восток в поисках других развлечений.
— Двое легко раненых, — доложил через некоторое время старший помощник. — Повреждения незначительны, можно продолжать движение.
— А рация? — машинально спросил Хеллборн.
— Рация в полном порядке, — удивленно уставился на него старпом.
— Вот повезло, — пробормотал Джеймс, — обычно рация всегда погибает первой… Бывает же такое…
— Внимание! — громогласно объявил мегафон впередсмотрящего. — Человек за бортом!
Утопленник, извлеченный из бурных вод Белого Нила, был еще жив, но очень плох, изможден и облачен в жалкие лохмотья совершенно неопределенного цвета и фасона. Спешно прибывший судовой врач принялся возиться с новым пассажиром, в то время как старые пассажиры толпились поодаль и вполголоса обсуждали происшествие.
— Не похож на потерпевшего кораблекрушение, — авторитетно заявил Хеллборн. — Пришел из пустыни?
— Скорей всего, — кивнул Алмаши и почему-то бросил короткий взгляд на прибрежные кушитские пирамиды. — Парень выглядит так, как будто выбрался из Мамурта.
— Из Мамурта? — удивился Хеллборна. «Должны же быть вечные и непреходящие ценности», — мог сказать по такому поводу Лео Магрудер. Похоже, эта легенда была известна как минимум в двух мирах.
— Что вы знаете о Мамурте? — поинтересовался граф.
— Древний город в пустыне, где-то к югу от Карфагена, — отвечал Джеймс. — Легенда гласит, будто его дома и циклопические стены сложены из невидимых кирпичей. Именно так, невидимых. А в центре города обитает столь же невидимое чудовище — гигантский паук, которому древние мамуртинцы приносили в жертву преступников и случайно забредших в оазис путников.
— Легенда, разумеется, преувеличивает, — заметил мадьяр. — Строительный материал, который использовали мамуртинцы — всего лишь прекрасное органическое стекло. Конечно, за долгие века оно изрядно потускнело и потрескалось. А якобы невидимые чудовища — это гигантские хищные хамелеоны. Когда они, слитые с окружающим пейзажем, внезапно атакуют тебя со всех сторон, и в самом деле скдадывается впечатление, словно ты попал в невидимую паутину…
— Вы так говорите, как будто… — начал было совершенно неудивленный Хеллборн (он все еще помнил о данном слове!).
— …да, я побывал там, — спокойно кивнул Алмаши. — Мой верный самолетик помог мне обнаружить Мамурт. Добираться до него по земле я бы не советовал — город расположен в самом сердце одного из самых опасных и непригодных для жизни районов Сахары. К сожалению, единственные доказательства, которые я смог вывести оттуда — осколок стекла и засушенный хамелеон — ровными счетом ничего не доказывали. Я собирался вернуться в оазис с кинокамерой, другим оборудованием и надежными свидетелями, но тут началась война.
— Очень интересно, — вклинился между ними Мак-Диармат, — а вам не кажется, дорогой граф, что подобные сведения могли бы оказаться крайне полезны для нашей Республики? Заброшенный и труднодосягаемый город в Сахаре, идеальное место для…
— Хорошего понемножку, Патрик, — холодно отозвался грифонский аристократ. — Поверьте моему слову, вашим воякам там нечего делать.
— Мы еще вернемся к этому разговору, — пообещал Мак-Диармат и хитро улыбнулся.
— Дела совсем плохи, — врач наконец-то оторвался от пациента и повернулся к своему капитану (и пассажирам одновременно). — Будь здесь благоустроенная европейская больница с капельницей и нежным бульоном — и то вряд ли бы он дотянул до утра. Обезвоживание, многочисленные травмы… Не представляю, что он пережил.
— Не лучше ли его тогда сразу пристрелить? — спокойно предложил Мак-Диармат. — И выбросить за борт.
— Вам бы только кого-нибудь пристрелить, — нахмурилась Патриция. — Как насчет старого доброго христианского милосердия?
(«И что это с ней сегодня?» — не удивился, но задумался Хеллборн. — «Арийское наследство, Доггерлэнды какие-то, теперь на милосердие потянуло…»)
— Это не для меня, я еврей, — поведал Мак-Диармат.
— ???!!!
— Ирландский еврей, — уточнил капитан. — Моя мать была из клана Мак-Кавеев. Моих предков еще император Адриан в Британию депортировал, и стену своего имени строить заставил. А они взяли и сбежали в независимую Ирландию!
— Ну что, все помянули своих предков? — проворчал Кюбельваген.
— Между прочим, — напомнил о себе врач (матросы уже уносили «утопленника»), — при нем был только этот бумажник…
— Ну так с этого надо было начинать! — возмутился Мак-Диармат. — Это по моей части, давай сюда… Хм. Гм. Что за чертовщина?!..
Хеллборн осторожно заглянул через плечо ирландца и пережил потемнение в глазах. Старый, видавший виды бумажник из коричневой кожи, был битком набит кредитными билетами Белголландского Имперского Банка. Следом за банкнотами на свет появилась черная книжка с золотым тиснением — раскинувший крылья орел и шесть до боли знакомых букв: B.A.R.- B.A.R.
Белголландский Абиссинский Рейх.
Больше Джеймс ничего не успел рассмотреть — Мак-Диармат поспешно спрятал трофеи в карман брюк и удалился, увлекая за собой врача:
— Доктор, вы просто обязаны привести его в…
Стальная дверь, ведущая на нижние палубы, захлопнулась на самом интересном месте.
— Я встретил путника, он шел из стран далеких — и мне сказал: вдали, где вечность сторожит… — задумчиво продекламировал Алмаши.
— Откуда цитата? — заинтересовался Ганнибал. — Кто-то из декадентов прошлого века?
— Можно сказать и так, — согласно кивнул граф.
