сердце могущественной империи?
– Нашу независимость гарантировал сам Гарибальди, – гордо заявил санмаринец. – Республика дала ему приют в последние дни Рисорджименто, и Джузеппе поклялся, что новая Италия никогда не посягнет на нашу свободу. Но это официальная версия, – хихикнул Мартелли. – Правда заключается в том, что итальянцы нас попросту боятся! Страшатся мужества наших солдат и грома наших пушек!
– Вот болтун, – очень громко прошептал полковник Борбикони.
– Да-да, каждому санмаринцу придется выстрелить две тысячи раз! – самодовольно продолжал капитан-арбалетчик.
– Плагиатор! – добавил Борбикони.
– Однако, итальянцам удалось навязать вам идеологию фашизма, – заметила парагвайская девица.
– Ничего подобного! – возмутился Мартелли. – Мы сами выбрали этот путь! И уверяю вас, он прекрасен! В своем роде, конечно.
– Но ведь это просто ужасно! Как вы можете произносить речи о свободе – и одновременно восхищаться фашизмом?! – удивилась лейтенант Гузман.
– Не надо бояться фашизма, – санмаринец был сама доброжелательность. – Фашизм – это всего лишь слово. Не надо бояться слов. Понимаете, как всякая цельная политическая концепция, фашизм есть одновременно действие и мысль: действие, которому присуща доктрина, и доктрина, которая, возникнув на основе данной системы исторических сил, включается в последнюю и затем действует качестве внутренней силы. Поэтому эта концепция имеет форму, соответствующую обстоятельствам места и времени, но вместе с тем обладает идейным содержанием, возвышающим ее до значения истины в истории высшей мысли. Нельзя действовать духовно на внешний мир в области велений человеческой воли, без понимания преходящей и частичной реальности, подлежащей воздействию, и реальности вечной и универсальной, в коей первая имеет свое бытие и жизнь…
– Вы собираетесь процитировать все работы дуче? – заметил другой советский офицер, полковник Лещинский.
– Не вижу в этом ничего преступного! – воскликнул Мартелли. – Дуче был великий человек. Я могу цитировать его бесконечно. Разумеется, он был не так велик, как Бальбо. Маршал Итало Бальбо был настолько велик, что даже отказался называть себя 'дуче'. 'Дуче был только один, – сказал он. – Называйте меня просто – Бальбо'.
– Бесмысленно сравнивать дуче и Бальбо, – заметил Северино Биорди. – Каждый из них был велик по-своему.
– О, да, – ехидно закивал Мартелли. – Никогда – запомните, никогда! – итальянский фашист не признает великие заслуги Бальбо. Во-первых, он отстранил от власти Династию. Во-вторых – так они говорят – он втравил Италию в бессмысленную войну! 'Дуче никогда бы так не поступил!' Как бы не так! Они забывают, что это Дедушка… я хотел сказать – Муссолини – застрял в Эфиопии, и Бальбо вынужден был заканчивать работу. Что же касается мировой войны… Пусть так, а не иначе. Отдельные горячие головы собирались выступить на стороне Германии и отомстить Сталину за помощь испанским республиканцам. Великий Бальбо позволил им это сделать, ха-ха-ха! Собрал всех добровольцев и разрешил убираться на Восточный фронт, где они сдохли под Сталинградом. Прекрасный, коварный ход! Избавил страну от смутьянов, чужими руками – и не поссорился с Гитлером раньше времени.
– Да-да, конечно, – возмутился генерал Воскресенский, – в то время как советская армия… – тут он запнулся, -…сломала скелет гитлеровскому животному, фашисты отсиживались за Альпами, и вступили в войну только в последний момент! И все их заслуги – атомные бомбардировки мирных немецких городов!
Побагровевший Массимо Борбикони собирался открыть рот, но не успел.
– Эти претензии – не ко мне, – ухмыльнулся Карло, – я всего лишь скромный санмаринец. Хотя… Бальбо был настолько велик, что притащил на церемонию капитуляции одного из тогдашних капитанов- регентов Республики. 'Как? Мы еще и Сан-Марино проиграли?!' – возмущался Кейтель, ха-ха-ха!
– Это было невероятно остроумно с его стороны, – согласился Биорди, – Бальбо был великий шутник…
– Вот-вот, они его настолько не любят, что готовы называть клоуном! – притворно возмутился Мартелли. – Но вам не кажется, что мы отклонились от темы? На чем мы остановились? На жизненном пространстве?
– Марс – ближайшая к Земле, но не единственная планета во Вселенной, – немедленно среагировал полковник Лещинский. – Вы знаете, что по самым скромным подсчетам, между Плутоном и Альфой Центавра, в пространстве вращаются около сотни тысяч землеподобных планет?
– Ну да, облако Оорта, пояс Койпера, и так называемая 'Хрустальная Сфера', – кивнул Джонсон.
– Землеподобных? – переспросил Хеллборн. – Вы говорите о размерах, я вас правильно понял? А как же воздух, вода, свет? Как человек может жить в этих мертвых, темных и замороженных мирах?
– Вы верно подметили – замороженных, – кивнул Лещинский. – Достаточно их разморозить – и у вас будет в избытке воды и кислорода. Что же касается света – все в наших руках. Нам подвластен атом…
– Вы забыли сказать – 'мирный атом', – хитро улыбнулся Мартелли.
– Именно так! Советский Союз всегда выступал за использование атомной энергии в мирных целях! – вскинулся генерал Воскресенский.
– А между тем ваш премьер…
– Валентина Ивановна Матвиенко – не премьер. Она – председатель Совета Министров, – машинально поправил Воскресенский.
– А еще – segretario generale del Comitato centrale del Partito comunista dell'Unione Sovietica! – подхватил Мартелли. – Я ничего не перепутал? И эти люди говорят о свободе, равенстве и братстве! Какой шикарный титул – римские цезари просто обязаны лопнуть от зависти, даже на том свете. С другой стороны, это в какой-то мере справедливо – Советская Империя давно превзошла по размеру и могуществу жалкую державку траянов и августов…
– Не смейте так говорить! – вспыхнул советский генерал. – Не смейте произносить этих слов!
– Каких? – наивно захлопал ресницами санмаринец.
– Вот этих вот – 'советская империя'! Советский Союз – не империя, а добровольная федерация равноправных социалистических республик! Термин 'империя' совершенно не применим к СССР, как с точки зрения политического, так и общественного устройства!
– А разве это не одно и тоже? – усомнился Мартелли.
– Что? – в свою очередь не понял Воскресенский.
– Ну, общественное и политическое устройство? Впрочем, неважно, – великодушно отмахнулся капитан-арбалетчик от раскрывшего было рот советского генерала. – Вы мне лучше скажите, Маркс писал что-нибудь о вассальных государствах и протекторатах?
– Афганистан, Польша, ГДР – не вассалы и не протектораты! – окончательно разозлился советский генерал. – Это независимые государства, добровольно вставшие на путь…
– Конечно, конечно, – снисходительно кивнул Мартелли. – Но вы сразу поняли, что я имел в виду!
– …Венгрия – не вассал!
– Госпожа Илона Сталлер с вами не согласна, – заметил Биорди.
– Мнение этой недобитой содержанки хортистов меня не волнует!
– Но это действительно независимые государства, – заметил полковник Лещинский. – Такие же как и Сан-Марино.
– Смелое заявление! – восхитился Мартелли. – Браво, сamerata сolonel!
– Афганистан, Польша, Югославия, – проворчал генерал Джонсон. – Что будет завтра?
– Мы спасли Югославию от ужасов гражданской войны! – заметил Воскресенский.
– Вы разделили ее с фашистами! – возмутился американец. – Разрезали пополам! Очередной пакт Молотова-Риббентропа! Ничего не поняли и ничему не научились!
– Что вы себе позволяете, генерал?! – в свою очередь возмутился маршал Биорди. – Мы – честные фашисты, и не надо сравнивать нас со всякой нацистской сволочью! И мы действительно спасли хорватов и
