сбежал в отель «Меркурио». Адриана не одобряет ни откровенных, ни тайных извращенцев. И это делает ситуацию тем более щекотливой. Однажды у меня гостила американская оперная певица. Вся Венеция знала, что она лесбиянка. Сама она старалась это скрыть. Она бредила Венецией, была экзальтированная, восторженная – «Романтика! Утонченность!». От всего в упоении и восклицала: «Галантность latin lovers!»
Однажды она сказала: «Я люблю Венецию как мужчину!» При словах «как мужчину» с ней случился приступ удушья. Сосуды надулись, лицо посинело. Я от растерянности вылил ей на голову стакан минеральной воды. Но не потому, что хотел ее спасти. Венецианец худшего оскорбления своего города и представить не может, когда лесбиянка говорит, что любит Венецию как мужчину.
– Она выжила?
– Да, я вызвал «скорую помощь». Потом уже соображаешь, что надо сделать, а они приехали как никогда быстро. Мне эта история очень неприятна, потому что в отличие от прабабки-падуанки мне совершенно безразлична сексуальная ориентация моих гостей. Мы, венецианцы, очень терпимы. Почему бы вам не обратиться к магу Александру, он живет в Руга Джуффа?
Это имя было Ванде знакомо. Она слышала его голос каждое утро. Il mago Alexander на «Радио Венеции». После приблизительных сигналов точного времени, между рекламой пиццерий, копировальных услуг и моторных лодок он давал свою рекламу под звуки грозового грома, треска молний и переборов на арфе. Эту рекламу она слышала так часто, что выучила ее наизусть: «У вас серьезные проблемы со здоровьем? В любви? На работе? В сексе? В делах? И вы хотите их решить? (треск, молнии, гром). Обратитесь к магу Александру. Париж, Падуя, теперь Венеция. Его дух не ведает границ. Ясновидящий, гадатель по картам, астролог. Эксперт черной и белой магии (гром). Маг Александр снимет сглаз, порчу, снимет родовое проклятие. Маг Александр изготовляет личные талисманы. Вознаграждение только по результату (гром). Возможны консультации на расстоянии и по телефону. Возьми свое счастье в свои руки! Это твое право (перебор на арфе). Позвони магу Александру по телефону 041-520-38-48 и все твои проблемы будут решены».
– Неплохая идея, – сказала Ванда, – я попробую.
В конце концов, для чего существуют специалисты? И что она сама недавно сказала Радомиру? Если крыша протекает – вызывают кровельщика.
Наконец они отправились в Палаццо Альбрицци на музыкальный вечер. Когда они пришли, все гости уже заняли свои места. Ванда тщетно пыталась вспомнить, в пользу чего они собрались: в пользу наводнения, или в пользу борьбы с наводнениями, или в пользу очередного открытия Оперы Фениче? «Primadonna assoluta приехала в Венецию со своим личным фармацевтом», – шепнул кто-то. Она вошла в желтый салон в черном бархатном платье со шлейфом и широкими рукавами. Она не шла, а плыла, словно ее туфли были на колесиках. Она запела, и все завороженно замерли, глядя на нее с выражением причастности к таинству. Ванда сидела за столиком с графиней Баттайя из общества «Amici della Scala»68 и двумя американцами из Айдахо. На графине было шифоновое цветастое платье. Она смотрела круглыми испуганными глазами. «Бьюсь об заклад, впервые она сделала лифтинг к пятидесяти годам, – подумала Ванда. – Смело, но так она сэкономила на пяти следующих процедурах». Ее подмывало спросить: «Графиня, вы ли это?» Оба американца, разумеется, приехали в Венецию коротать остаток дней. «Иногда город кажется каким-то большим домом для престарелых», – решила она. Район Джудекка весь заселен такими французскими владельцами галерей преклонного возраста, чьи творческие амбиции теперь сосредоточились на акварелях. Пенсионера из Айдахо звали Джон, он был психоаналитиком в отставке. Он искренне надеялся, что в Венеции никогда не услышит психологические откровения своих соотечественников. Он смотрел на Ванду и молчал. Его представила жена – Бетси: «That is my husband Giovanni!»69 – проскрипела она. Она была скульптором. Разговор с нею был похож на занятие на курсах иностранного языка. Все ее предложения заканчивались на «о» или «а».
– A Venezia funziona nienta70, – рассказала она на ломаном итальянском историю испорченного кондиционера.
«Почему американцы всегда такие экстремалы?» – подумала Ванда. Недавно она познакомилась с молодой американкой, любовь которой к молодому итальянцу зашла так далеко, что она перешла в католицизм и даже на улице повторяла неправильные итальянские глаголы.
Председатель венецианского вагнеровского Общества, старый истеричный сицилиец, придирался к каждому до и фа диезу в пении Булгаковой. Он постукивал себя по животу и кричал: «Вот где рождается звук!»
Ванда думала о маге Александре. Его дух не ведает границ. Париж, Падуя, теперь Венеция.
Тут все взорвались бурным «браво» так, что посыпалась штукатурка.
16
«Стоял один из тех ясных весенних венецианских дней, которые словно созданы для того, чтобы проводить их, вальяжно прогуливаясь по залитому солнцем живописному городу в лагуне, когда Массимо Миниато Сассоферато, граф брахтенбургский и гогенштайнский, посадил свой самолет на маленьком живописном аэродроме Лидо. Венецианское небо сияло волшебной синевой, облака проплывали клочьями кипенной ваты, Адриатика мерцала изумрудной зеленью, песок знаменитого Лидо сверкал всеми оттенками от белоснежно-белого до нежно-розового. Массимо Миниато возвращался с Лазурного берега после великолепно проведенных выходных. Во время всего полета он смеялся, представляя себе, как бледнеют пассажиры салона каждый раз, когда он маневрирует. Выбираясь из кокпита71, он хохотал, будто ему рассказали анекдот, держась за живот, сгибаясь и вытирая слезы на глазах.
– Ты опасный и водитель и пилот, – сказал один из пассажиров, когда все вышли.
– Не опасный, а всего лишь спортивный, – ответил Массимо. – Жизнь коротка, чтобы скучать.
И, вновь вспомнив испуганные лица своих друзей, он еще раз хохотнул.
Массимо Миниато Сассоферато, граф брахтенбургский и гогенштайнский, не был красавцем, но привлекал людей, во-первых, тем, что был богат, а во-вторых, непринужденным, веселым компанейским нравом. Он был маленького роста и уже не слишком молод, но все-таки производил впечатление человека статного. Его светлые волосы в сиянии венецианского солнца казались золотыми. На нем был сшитый на заказ костюм мягкого беловатого оттенка с пуговицами, пришитыми двойным рядом по неаполитанской моде. Спустившись, он надел панаму. Широкие поля укрыли его лицо коричневой тенью.
Из самолета вышла женщина. Стоявшие рядом механики и пилоты затаили дыхание. Свет венецианского солнца озарил ее. На посадочной полосе венецианского аэродрома появилось золотистое существо с короной горящих огненной рыжиной волос. Массимо непринужденно подал ей руку.
– Ну, carissima72 Анна, как вам полет?
– Прощаю тебя только потому, что в постели ты еще больший ас, чем за штурвалом самолета, – ответила Анна и одернула на красивых ногах юбку элегантного льняного костюма.
Она знала, как завоевывать мужчин: вздернула подбородок, глаза сверкнули и провокационная улыбка мягких соблазнительных губ мгновенно покорила всех, кто заметил ее появление. Окружавшие их мужчины улыбались. Улыбался и Массимо Миниато, светясь гордостью в обществе такой красавицы. Ему нравилось, когда другие мужчины любовались Анной.
Они сели в элегантный катер, ожидавший их на причале. Венецианская лагуна встречала их своим незабываемым сказочным видом. Катер подпрыгивал на коротких волнах, и знаменитый свет венецианского солнца играл десятками цветов и оттенков. Массимо смотрел на Анну. Та слегка приоткрыла губы. Дрожь пробежала по его спине, стоило ему представить, как он чувствует эти губы на своих, страстно отвечая на ее поцелуй.
– Обними и поцелуй меня, – вдруг сказала Анна, словно прочитав его мысли, когда они вошли во всемирно известный Большой канал, самую прекрасную улицу мира.
Она услышала, как шумно Массимо втянул воздух венецианской лагуны, и увидела, как заискрились его глаза, чтобы через мгновение вновь стать бархатночерными и глубокими.
– Твое желание для меня закон, – прошептал он и притянул ее к себе.
