свое отношение к Венеции. Сидя с Вандой в ресторане на всемирно известном Большом канале, – Ванда настояла, чтобы они пошли туда, – он сказал: «Черт возьми! Сказал же себе – не буду смотреть на мост Риальто», и, повернувшись спиной к упомянутому сооружению, разделил на каждого заказ в общем счете.
Ванда решила при первой же возможности утопить его во всемирно известном Большом канале.
В дверь постучали. На ответ Ванды «войдите!» в комнате показался Микель. Он затянулся воображаемым косячком.
– Нет, – сказала Ванда, – должна тебя разочаровать. Это благовоние. Мне его дал экстрасенс. Пока оно горит, мне надо воображать Палаццо Дарио на синем море.
– Это не поможет, – сказал Микель, скептически глядя на тлеющую палочку, – хочу тебе напомнить, что у меня есть еще кузен, он колдун. Я мог бы его спросить. Он, кстати, продает сумки от Прадо на виа XXIl Марцо.
– Давай сначала подождем, посмотрим, как проявится воображение, – предложила Ванда.
– Может, это как-то и любовную горячку Радомира остудит, – сказал Микель. – Его, должно быть, сглазили. Я по-другому объяснить не могу, он просто молится на этого гондольера. Когда Примо работает на трачетто у Санта Мария дель Джильо, синьор Радомир раз пять в день самое меньшее катается через канал, туда и обратно.
На ужин Мария приготовила ризотто из лягушачьих окорочков, любимого венецианского блюда Радомира.
– Лягушки потрясающе тонизируют и справляются с недугами, – говорил он. – Венецианцы и пропольщицы рисовых полей в заливных низинах Падуи только потому и выжили, что каждый день ели лягушек!
Ванда тоже любила лягушачьи лапки, только Микель воспротивился и ел спагетти с маслом.
– Венецианцы едят все, как китайцы, – буркнул он.
– О да, – со смаком сказала Мария, – особенно виноградных улиток! Да разве это жизнь была бы без rnoeche ripiere, фаршированных крабов во фритюре, да, Ванда? Знаешь, как их делают, Микель? Весной и зимой, когда у moeche панцирь мягкий и тонкий, как шелк или туман, их ловят и прямо живыми бросают во взбитое яйцо и оставляют поболтаться там на несколько часов. Они наедаются яйцом и потом тонут. Затем их обваливают в муке и жарят в масле. И едят целиком.
– Замолчи! – крикнул Микель.
– Неаполитанцы тоже едят все, – со смаком сказала Ванда. – Во время карнавала всегда готовят sanguinaccio, свиную кровь, варенную с шоколадом и специями.
– Да замолчите же! – Микель был вне себя. – Как вы себя ведете! Графиня Мария Пиа Ферри такие дегустационные подробности уж точно бы за столом запретила. И лягушачий ризотто есть бы не стала. Между прочим, она опять предлагала мне работу.
– 2 100 000 лир плюс дополнительные расходы! – вздохнул Радомир и обсосал очередную лапку. – Помоему, это перебор.
– Но я не пойду собирать прайс-листы у других экстрасенсов, – жалобно сказала Ванда.
– Спокойно, – сказал Радомир. – Я ведь не сказал, что не оплачу расходы. Я только считаю, что цена завышена.
– И, кажется, черный, – язвительно добавила Мария. – Собственно, маг не для себя снимает квартиру на Руга Джуффа, а платит какой-то семье за то, чтобы проводить там свои спиритические сеансы. Раз в неделю. Мне рассказывала Эрмлинда Бонджорно. У нее трижды была проблема с водительскими правами, и она к нему ходила.
– Слава Богу, что он там не живет, – сказала Ванда, – квартира там – просто ужас!
– Руга Джуффа превратилась в аномальный треугольник с тех пор, как он занялся там практикой, – сказала Мария. – Он сотрудничает с «Храмом Изиды», магазинчиком сувениров на углу Руга Джуффа. Посетительниц посылает туда покупать амулеты, а «Храм Изиды» своих клиентов отсылает к магу Александру. В пиццерии напротив подают пиццу «Мистерия». С того времени как он дал рекламу, туда побежали со всей Венеции. Сам же он все деньги тратит у ювелира Нардина на площади Св.Марка. Золото, серьги, цепочки. И всегда расплачивается наличными.
– Значит, он с моими деньгами тут же побежит к ювелиру? – спросил Радомир.
– А тебе не все равно? – сказала Ванда. – Главное – с тебя снимут проклятие.
– Почему это с меня? – удивился Радомир.
– Больше всего опасности подвергается владелец.
– Позвони ему, пусть зайдет.
Если бы все было так просто! Радомир ничего в этом не смыслит. Такие дела не решаются так, по телефону.
18
Ванда перешла мост Понте делла Каноника и, выйдя на Ругета Сант Аполлония, столкнулась с туристической группой школьников. Ей показалось, что стадо буйволов несется на нее. Ванда вжалась в ближайшую дверь, ожидая, когда толпа детей минует ее. Радомир всегда говорил, что этот район вокруг Кампо Сан Филиппо э Джакомо и Калле делле Рассе самая низкая точка Венеции. Подсвеченная неоном западня для туристов, такая, же, как продавцы муранского стекла у каждого ресторана.
Приближающееся лето возвещало о своем приходе, окропляя ночным дождем уже по-пляжному полураздетых туристов. В Венеции смена времен года распознается не по новым краскам в кронах деревьев, а по виду приезжающих сюда туристов, как-то заметил Радомир. Летом горячее небо растапливало тела пляжных туристов, прибывавших сюда с курортов Адриатики и шлепавших под окнами домов в бикини и плавках. Весной в город стекались школьные классы, приводящие Ванду в особый ужас и переворачивающие Венецию вверх ногами. Осенью и зимой приезжали люди образованные в поисках венецианской чахоточно-истонченной натуры. Этих последних особенно не любил Радомир за то, что они совали нос во все венецианские дыры. В ноябре и феврале они чувствовали себя вольготно и, охваченные сладостным трепетом, ждали, чтобы волна меланхолии высокого класса нахлынула на них: если не моровая эпидемия, то хотя бы обычный для здешних мест туман или наводнение!
Однажды два туриста забрели в сад Ка Дарио. Немецкая парочка. Мария забыла закрыть ворота на замок. Они фотографировали источник, террасу, оконные своды. Наконец они собрались уходить, но Радомир уже успел защелкнуть кованые ворота, и немцы растерялись, не зная, что надо было одновременно нажать на замок и толкнуть дверь. Радомир спрятался за окном и тихо злорадствовал.
– Боже мой! – крикнула женщина своему мужу. – Сделай же что-нибудь! Не то нам не выйти!
Прошло несколько часов, прежде чем Радомир сжалился над несчастными.
– Туристы – лучший пример того, как следует понимать идею Блеза Паскаля о «дивертисменте», – потом объяснял он. – Как люди мечутся по миру! В вечном поиске чего-нибудь! Вечно, чтобы отвлечься друг от друга! Только немногие выдерживают собственные мысли – о самих себе, о болезнях, о смерти. Поэтому повсюду жизнь течет по принципу дивертисмента. Только не в Венеции. Многие обижаются на это. Венецию упрекают за ее спокойствие. То, что здесь нет ничего отвлекающего, провоцирует их!
Живописная цыганка в квартире мага поздоровалась с Вандой, как со старой знакомой. Маг Александр ожидал ее в гостиной.
– Вы сегодня плохо себя чувствуете, – сказал он.
– Нет, – сказала Ванда, – я просто плохо спала.
– Что произошло после того, как прогорела ароматная палочка? – поинтересовался он.
– Я заснула. И увидела сон.
– О! – сказал маг Александр. – Это следует проанализировать! Сон – это не совсем сон. Это был послеобеденный сон, физический или психический? Или спиритический?
– Спиритический? – переспросила Ванда.
– Спиритические сны – это те, в которых является умерший родственник или друг. Во время такого сна необходимо особенно сильно сконцентрироваться, потому что в них зачастую заложена важная информация на будущее. И если к вам во сне обращается какой-либо световой образ, надо быть очень
